28 (2)
Лямбда-шаттл с опознавательными дворцовыми знаками медленно опускался на крышу ниже окон апартаментов Мары в Северной Башне. Она отрешенно и безучастно наблюдала за его посадкой, на самом деле ничего не видя. Ее нервозные, беспокойные мысли находились где-то в другом месте. И только когда в воздухе появился эскорт корабля, она подалась вдруг вперед и поняла, что за шатлл приземлился только что. Сердце подскочило к горлу...
Вейдер шел ровным, широким шагом ко входу в Южную Башню, - не зная ни о взгляде расширившихся глаз Джейд, ни о том, как заходится и обмирает ее сердце.
Вейдер! Палпатин вызвал ко Дворцу Вейдера... Мысли лихорадочно сменяли друг друга: в разговоре с Риисом Вейдер согласился остаться в Тингране на ночь - и все-таки был здесь; что означало личный вызов Императора. Только он мог заставить Вейдера изменить свои планы.
Считал ли он ответственным за все Вейдера, заставил бы его объясняться и нести наказание? Палпатин знал, что имел гораздо больше контроля над Вейдером, чем над Люком – и потому требовал и ожидал от него больше; будет ли достаточно присутствия здесь Вейдера, чтобы остановить руку Императора?
Мара вспомнила выражение глаз ее мастера, когда она сказала ему правду, и покачала головой: нет, не на этот раз. Она снова взглянула на лежащий рядом комлинк. Она брала его, наверное, больше дюжины раз, порываясь связаться с Люком, но так и клала обратно, не решаясь... Мара отвернулась, борясь с желанием начать расхаживать взад-вперед – хорошо понимая, что совершила необратимое; и отчаянно надеясь, что поступила правильно.
Она теоретически предала Люка, выдав его Императору –
если тот решил действовать на основе ее информации.
По указанию Императора на несколько дней был отложен Суд и распущен двор, а по дворцу уже ползли слухи. Едва ли эти действия указывали на стремление рассеять ситуацию.
Мара покачала головой, закрыв рукою рот: конечно же, он действовал на основе сказанного ею; как она могла верить в обратное? О чем она думала, как могла так легко поддаться?
Да потому что она хотела помочь Люку! Пыталась предотвратить надвигающуюся беду.
Как это смогло зайти так далеко... Как отсутствие одного дурацкого, ничего незначащего комлинка так быстро обернулось вот этим? И не было никакой возможности скрыть ее участие - если Палпатин накажет Вейдера... В то время, как ей было плевать на человека, который ради своих политических амбиций притащил сюда собственного сына, отдав его на растерзание, почти уничтожившее его, она очень сомневалась, что Люк разделит ее невысокое мнение - учитывая, что он так рисковал ради просто разговора с этим человеком.
Чем он думал, когда решил пойти против Палпатина?! Как он мог...
Не иди против меня... Где она слышала это раньше?
Ее охватил ужас – при воспоминании той ночи на "Патриоте"…, когда они лежали в обнимку под безопасным покровом холодной ночи. «Не иди против меня», - Люк прошептал эти слова с таким чувством, и она открыла было рот в автоматическом опровержении, но он остановил ее.
Он знал уже тогда.
Знал, что лежал рядом со своим возможным предателем.
Она почувствовала себя физически больной - и задрожала.
Ситуация так легко могла сейчас взорваться и обрушиться потоком, полностью выходя из-под контроля; Люк
говорил ей об этом!
И на сей раз он не уступит…
Но как она могла обвинять Императора в том, что он действовал на основе полученной от нее информации? Какой еще выбор у него был? Он должен был реагировать, и она прекрасно понимала это. Она знала это все время; именно поэтому Мара так долго хранила в тайне откровение Люка о поединке с отцом – поскольку знала: если Палпатин узнает об этом, все будет уничтожено...
Люк будет уничтожен.
Но Палпатин сказал, что не станет - сказал, что это будет их секретом, что ему достаточно просто знать. Он обещал, что ничего не предпримет. Он
обещал ей... И все же двор был распущен, уровни вокруг Тронного Зала пусты, а внутренности Мары стягивались ледяным узлом, замораживающим и не дающим дышать; она обхватила себя руками.
Один импульсивный миг слепого доверия... Раньше ей всегда было так легко доверять ему. Возможно, раньше ей было нечего терять…
Палпатин стоял в тишине приемной палаты его Кабинета, уже долгое время пребывая в размышлениях; зеленовато-желтые глаза были сужены, губы сжаты в тонкую линию.
Насколько же легковерным он был, что доверял своему волку - насколько доверчивым.
Насколько снисходительным такое долгое время, раз мальчишка думал, что это сойдет ему с рук. Насколько беспечным.
Он знал, что собой представлял мальчишка - на что был способен... И разве он не поклялся, что будет всегда внимательно наблюдать за своим Волком, что с любым инакомыслием будет разбираться немедленно и беспощадно?
Но он так и поступал - всегда.
Ситх прищурил глаза, вспоминая видение, часто приходившее к нему в течение двух долгих последних десятилетий: о волке в темноте, о предупреждении, которое оно несло;
потяни слишком сильно цепь, и он укусит. Сегодня на рассвете, когда необузданная и всеобъемлющая мощь Силы исказила реальность, он видел это видение снова. Видел дикого волка и видел человека, стоящего в ниспадающем вокруг темном траурном плаще. Палпатин поднес бледную руку к глазам, чтобы закрыть их - с безупречной ясностью переигрывая видение в поиске знания…
...
.........
...............
Черный волк в сумраке, шорох во тьме; дикое существо наедине с ночью, необузданное и своенравное; оно внезапно исчезло в волнении теней, и Палпатин уставился в пустоту, ожидая...
Затем нерешительно повернулся, в глубокой, полной тишине.
Перед ним в немой неподвижности стоял на коленях его джедай, глаза потуплены, темный тяжелый плащ из плотного черного меха ниспадал вокруг складками, поглощая собою весь свет.
Волк в ночи...
Потяни слишком сильно цепь, и он укусит.
Его джедай встал, траурный плащ скользнул с плеч, пока он безмолвно протягивал руку; и который раз глаза Палпатина неумолимо притянулись к лайтсейберу в ней, окрашенному алой кровью - цвета гнева, страсти и предательства...
Лайтсейбер Вейдера.
- Возьмите его, - произнес джедай, хотя его губы не шевелились.
Палпатин вновь взглянул на меч, тонкие алые ручейки сочились по выключенной рукояти, стекая рубиновыми струйками с пальцев и падая темными каплями на пол у ног Палпатина, чтобы, сливаясь, впитываться в подол его плаща...
Он взглянул в глаза мальчишки, безупречного цвета синего льда в темноте...
Его Волк оставался тихим и невозмутимым, но что-то... что-то изменилось в тех глазах - и в течение одного прерывистого удара сердца эта прекрасная ледяная синь запылала тончайшими полосами охры с красноватым оттенком.
Что-то дернуло внутри, как никогда раньше, заставляя сердце Палпатина в трепете пропустить удар - в... страхе.
Его Волк медленно моргнул, и мгновенное изменение исчезло, прохладные синие глаза убеждали вновь взглянуть на протянутый сейбер.
- Возьмите... или он убьет вас.
Палпатин опустил взгляд на рукоять меча.
- Вейдер?
Его Волк ничего не ответил, только протягивал мокрый от крови сейбер, внизу распускались неровные алые пятна, питаемые по-прежнему сочившимися с рукояти струйками густой вязкой крови.
Жизнь, яркая и насыщенная.
Смерть, проливающая рубиновые слезы.
Смерть...
Лайтсейбер не был включен, но он слышал басовый гул несуществующих лезвий, шипение раскаленного света.
Смерть...
...............
.........
...
Открывшиеся глаза Палпатина сверкнули - в несогласии и ярости, в расстройстве от возможного крушения его планов, губы скривились в рычании. Неужели он все же должен убить мальчишку? Неужели только это может разрушить видение?
Или угрозой был Вейдер – всегда Вейдер?
Он снова вспомнил требование своего Волка – в тот момент, когда ледяные синие глаза на долю секунды полыхнули кроваво-серным пламенем, меч Вейдера в протянутой руке: «Возьмите… или он убьет вас».
Вейдер? Конечно же, нет. Его преобразование было постепенным и последовательным, начавшись в совсем юном возрасте; годы затраченных усилий, трудоемких и забирающих много времени, но предсказуемо надежных. Его путь был определенным и неизменным.
Почему мальчишка, спустя пять долгих лет, настолько был настолько другим? Что за резерв - к которому не было доступа у его отца – он использовал? Что ослабляло и что усиливало его – и как? Его отец принадлежал Палпатину; на неком фундаментальном, изначальном уровне, как только их глаза встретились первый раз. Что могло измениться за одно поколение...
Резко Палпатин вспомнил о кольце, что носил Скайуокер, о кольце его матери... Его мать... одна неуправляемая переменная в планах Палпатина – она по-прежнему, казалось, пыталась достать его из могилы.
И следом возникла другая мысль – при воспоминании, как быстро Скайуокер тогда прибыл за кольцом… Потому что хотел рассеять любое подозрение Палпатина, прежде чем у того будет время как следует поразмышлять об этом – о том, где мальчишка взял кольцо и почему отец вообще отдал ему такую вещь…
Значит, Скайуокер снова лгал ему. Смотрел в глаза и
лгал, каждый ответ был выверен и рассчитан на отвод глаз, на перемещение внимания Палпатина…, чтобы защитить отца. А не себя - понял Палпатин. Если бы он думал о своей защите, он бы не пришел совсем и не стоял бы перед своим Мастером... не лгал бы.
Его отец... И снова Палпатин размышлял о видении, о предупреждении, которое оно несло. О способе изменить видение, не теряя при этом своего Волка.
Возможно, он использовал раньше неправильное наказание...
Да. Теперь он знал, что делать. Его первый инстинкт был правилен - могло быть только одно наказание за это, за то, что поместил кого-то выше желаний своего Мастера. Сколько раз Палпатин предупреждал мальчишку: если тот не избавится от своих слабостей, Мастер сделает это за него...
Пришло время подтвердить свои слова.
Люк получил вызов по комсвязи поздно днем. Ответственный связной офицер базы Мосиина вручил Наследнику собственный комлинк; Люк быстро отошел на два шага в сторону и выдержал паузу, дожидаясь, когда окружающие его офицеры вежливо сделают то же самое:
- Да?
- Добрый день, сэр. Простите, что прерываю вас.
Люк нахмурился, услышав голос Рииса: последние слова были подспудным вопросом относительно безопасности открытого разговора. Он отступил еще на два шага, однако комлинк не был закодирован, а комната легко могла прослушиваться.
- Нет, все в порядке. - "Нет" было ответным сообщением.
Рис заколебался, явно размышляя, каким образом передать Люку необходимое, не вызывая подозрений со стороны.
- Я получил ваши утверждения насчет артиллерии и личного состава, в ближайшее время они вступят в силу. К счастью лорд Вейдер уже во Дворце, и я могу предоставить ему все переназначения лично, - если вы желаете; это могло бы ускорить процесс. Я... хотел бы держать вас в курсе сопутствующих изменений.
Люк колебался; отец вернулся во Дворец - почему? Слова Рииса также содержали предложение пойти к Вейдеру и лично выяснить причину изменений в планах. Но нет; у отца имелась закодированная и безопасная частота канала для разговора с Люком, и протеже Каррде слайсер Гент уже находился здесь, на базе Мосиина, ожидая времени, когда сможет установить новый шифр в деку Люка. Гент легко мог обеспечить небольшое шифрование для стандартного наблюдения базы, гарантировав Люку надежное место для разговора с отцом - чтобы самому узнать, что заставило того вернуться.
- Я освобожусь через час и свяжусь с тобой, чтобы пробежаться по деталям.
Пока Люк говорил, он протянулся в Силу в поиске присутствия своего отца.
И комлинк выпал из руки, оставшись равнодушным к ответу Рииса.
Люк повернулся и побежал, достигая лестницы и перепрыгивая по четыре ступеньки за раз, в миг преодолевая три пролета вверх, ведущие к летному полю базы; пораженные офицеры только в изумлении смотрели ему вслед.
Сломя голову он добрался до кораблей. Все 701-ые И-СИДы обычно стояли в режиме ожидания, готовые к старту в любой момент; Люк прыгнул с расстояния в шесть шагов, приземляясь в открытую кабину ближайшего истребителя, тут же захлопнул крышу кабины - не одевая ни шлема, ни летного костюма - и одновременно врубил двигатели на полную мощь.
Требование от Управления Полетами затрещало в динамиках кабины, пилоты и наземная команда поспешно выходили из комнат ожидания посмотреть, что за шум и волнение поднялись вокруг.
- Эхо ноль-три, вы делаете попытку несанкционированного взлета. Отключите двигатели, идентифицируйте себя и предоставьте ваше разрешение...
- Выпустите корабль! - провопил Люк в звукоприемник, пока И-СИД неровно подпрыгивал, удерживаемый мощным стыковочным зажимом поверх посадочной распорки; двигатели заходились в резком крике.
- Эхо ноль-три, я повторяю, вы...
Люк ударил по выключателю связи, протягиваясь в тот же момент Силой; тяжелые большие скобы из органической стали начали оттягиваться назад, треща и издавая раздирающий визг, словно некое живое существо - разбрасывая вокруг ослепляющие снопы искр. Кинувшаяся к истребителю наземная команда попятилась назад, выставляя перед собой руки.
В ту же секунду двигатели включились на полный ход, освобожденный истребитель выпрямился за долю секунды, рванул вперед, дико кренясь из стороны в сторону, и взмыл ввысь, став маленьким пятнышком, - прежде чем кто-то даже сообразил, что делать.
Злиться на нее не за что..ее мотивы чисты..да, она наломала дров, но она же этого не хотела..она это сделала не специально. Благими намерениями...
Действительно, таким немного напоёшь, и делай с ними, что хошь...
, запощу попозже.
Ну ничего, щас наш мальчик покажет Палпатину, где ситхи зимуют..аж экскурсию устроит..
