Михаил А. Стакпол «Капкан «Крайтос»


Глава 21


   Вместе  с  другими заключенными Корран Хорн  плелся по  коридору.  Он
перенял туповатое,  безнадежное выражение,  которое видел почти на  всех
лицах.  Он двигался,  когда ему приказывали двигаться, и останавливался,
когда приказывали стоять.  Охрана,  отягощенная штурмовыми доспехами, не
должна ничего заподозрить.  Для них он -  один из многих,  которых нужно
загнать в шахту, а в положенное время привести обратно. Желательно в том
же количестве.
   Хорн очень надеялся, что возбуждение не прорвется сквозь маску тупой,
сонной безынициативности.  Всю неделю Корран планировал побег.  Он  даже
коротко  обсудил  предварительный расклад с  Ианом,  принял  к  сведению
поправки и пропустил мимо ушей просьбы бросить затею.
   Перспектива  погибнуть  во  время  первой  попытки  угнетала,  но  не
настолько, чтобы передумать. Хорн все время твердил, что раз его взяли в
плен, то наверняка не убьют. Глупо, конечно, но почему бы нет? В КорБезе
и  Разбойном эскадроне он  доверял своим чувствам,  и  чаще  с  успехом,
нежели наоборот.
   Особенно подкрепить предчувствия было  нечем,  зато  были причины для
оптимизма.  Во-первых и в главных,  тот факт,  что он все еще жив. Он не
мог  представить,  чтобы  Йсанне Исард кого-то  оставила в  покое,  если
только не  придумала ему  иного применения.  Пока  он  не  доказал,  что
беспокойства от него больше, чем пользы, он будет жить.
   Во-вторых (тут Корран с  трудом удерживался,  чтобы не начать лязгать
зубами от страха),  способ возвращения беглецов-неудачников. Большинство
представляли собой обугленные скелеты или части таковых.  Убедиться, что
это были те же самые люди, что попробовали убежать, можно было разве что
с  помощью  генетических  тестов.  А  поскольку  необходимого для  этого
оборудования заключенным никто не  давал,  приходилось верить охранникам
на  слово.  Но,  возражал себе Корран,  точно так же  можно взять любого
заключенного с  другого уровня,  сжечь его до неузнаваемости и выставить
останки на всеобщее обозрение. Все равно, только сама Исард будет знать,
кто на самом деле сбежал, а кто не сумел.
   В-третьих и  в-последних,  Корран уже  понял,  что  Иан действительно
тревожится за  тех,  кто  невольно оказался у  него под началом.  Старик
тревожился за  жизнь Хорна точно так  же,  как  переживал бы  за  любого
другого  заключенного,   имперца  или  нет.  И  вовсе  не  из-за  боязни
наказания.  Иан не хотел,  чтобы люди гибли напрасно. И он действительно
верил,  что когда- нибудь - рано или поздно, но лучше, конечно, пораньше
- их найдут и освободят.  Старик хотел, чтобы до этого дня дожило бы как
можно больше людей.
   Но  если  остальные могли  спрятаться за  спину Иана,  самого старика
добровольно  взятая  ответственность лишь  подставляла  под  удар.  Если
умирал хотя  бы  один заключенный,  с  ним  уходила какая-то  часть души
старого Иана.  Корран даже представить боялся, как можно столько терпеть
эту  боль,  и  робко надеялся,  что сможет снять с  плеч старика хотя бы
часть страшной ноши.
   В  семидесяти шагах  от  входа  в  жилую  пещеру  находился небольшой
коридор,  который вел в отхожее место. «Удобства» на первобытном уровне,
но проточная вода там все же была.  Еще тридцать шагов, и дорогу колонне
перегораживали большие  ворота;  на  ночь  их  запирали.  Коррана ворота
удивляли с  того самого мгновения,  как он их увидел.  Хорн никак не мог
понять  их  предназначения.  На  выходах  и  вдоль  всех  коридоров были
установлены инфракрасные датчики. Ворота были просто лишние.
   Двести три шага -  вход в шахту. По виду: просто корабельный люк. Еще
одна головоломка.  Корран осторожно порасспросил заключенных.  Кто-то из
имперцев поведал ему  слухи  о  том,  что  в  «Лусанкию» сволокли остовы
взорванных во времена Войны клонов кораблей. Ценные детали и части пошли
на строительство,  приборы вернули армии,  металл переплавили и  выгодно
продали.  Люк,  и правда,  новым не выглядел, как и все то явно флотское
барахло, которое обнаружил здесь дотошный пилот.
   Если бы байку про корабли ему рассказал кто-нибудь из гражданских или
повстанцев,  Корран и ухом бы не повел. Но поскольку поведал ее парень в
черном  балахоне,  Хорн  из  чистой  вредности немедленно стал  верить в
противоположное.
   Шахта,  к его разочарованию,  шахтой как таковой не была.  Но надо же
было  как-то  называть вырубленный в  скале  прямоугольный зал  с  пятью
расходящимися туннелями,  которые  делали  шахту  похожей  на  пятерню с
растопыренными пальцами.  Туннели перекрывались переборками -  еще  один
горячий привет флоту!  -  с врезанными в них люками.  Судя по размеру, в
туннеле мог спокойно разместиться дроид-шахтер,  но в рабочее время люки
всегда  были  накрепко заперты.  Коррану  ни  разу  не  удалось увидеть,
копается  ли  там  хоть  какой-нибудь  дроид.   Но,   видимо,   какая-то
деятельность  там   все  же   происходила,   потому  что  каждое  «утро»
заключенных ждали горы работы.
   В буквальном смысле.
   В  дальнем углу зала наблюдались кучи огромных булыжников.  С помощью
отбойных молотков валуны следовало превратить в камни размером поменьше,
полученное оттаскивали в центр зала, где кирками крошили камни в щебень.
Кому не доставалось молотков и кирок,  вооружались лопатами и,  нагрузив
щебень на носилки и в корзины, уносили его к конвейеру, а тот уже увозил
его к стальной решетке под потолком.
   Если  Империя  придумала способ  превращать гравий  вновь  в  цельную
породу, то несомненно он был изобретен именно здесь. Никто не знал, куда
девается щебенка.  Хорн как-то  раз поинтересовался назначением продукта
производства.  Работающий рядом  долговязый имперец  хмуро  откликнулся,
что,  должно быть,  посыпают дорожки в  особняках.  Завязалась небольшая
дискуссия.  Несколько заключенных высказались в том смысле, что конвейер
ведет прямиком в печь или смеситель для изготовления феррокрита. Корран,
удивившись  сам,  и  удивив  соседа-имперца,  поддержал  его  мнение  об
усадьбах.  И если он прав, добавил Хорн про себя, то от свободы отделяет
всего лишь решетка.  Никто не знал,  что находится за ней.  Знали только
то, что оттуда поступает воздух.
   А  еще  было известно,  что охрана никому не  позволит прекратить или
сорвать работу. А от случайного падения на конвейер предохраняли перила.
   Корран  опрокинул корзину  с  гравием  на  широкую  движущуюся ленту.
Конвейер негромко рокотал.  Секунду Хорн наблюдал,  как  гравий уплывает
прочь, потом его крепким толчком в спину попросили освободить место.
   Возвращаясь  к  Урлору,  который  азартно  орудовал  лопатой,  словно
процесс   доставлял  ему   истинное   наслаждение,   Корран   исподтишка
разглядывал  стражу.   Заключенных  охраняло   целое   отделение  ребят,
закованных в  белую штурм-броню.  На  десять заключенных приходился один
охранник.   Шестеро   были   вооружены  стандартными  карабинами,   двое
прохлаждались возле тяжелого противотанкового ружья,  установленного как
раз у входа в пещеру. Именно из-за этой пукалки-переростка любая попытка
задавить охрану массой была обречена на провал.  Пол прямоугольного зала
не был ровным,  он уходил под некоторым углом, так что двоих штурмовиков
вполне хватало, чтобы положить разбушевавшуюся толпу за один присест.
   Коррана настораживало одно несоответствие. Охранники не дотягивали до
штурмовых отрядов Империи ни ростом, ни сложением, ни дисциплиной.
   Коррана  окатило гравием,  один  из  камней  зашиб  ему  палец.  Хорн
развернулся,   сжав  кулаки.  Урлор,  который  только  что  метнул  -  и
промахнулся!  - в корзину полную лопату гравия, оперся на лопату и вытер
со лба пот. Потом вновь принялся за работу.
   - Не надо,  парень, - негромко обронил бородач; за шуршанием гравия и
шарканьем многочисленных босых ног его едва было слышно.  - Обожди, пока
не узнаешь побольше...
   - А  я чем занят?  -  Хорн подмигнул здоровяку.  -  Бластеры у охраны
стоят на парализацию.
   - Поставишь  свою   жизнь   против   одного   движения   пальцем?   -
поинтересовался, разгибая натруженную спину, Иан.
   Хорн постучал себя по груди.
   - Разбойный эскадрон. Забыли?
   - Больше навевает на  мысли  о  Кореллии,  -  проворчал Иан  и  опять
принялся махать лопатой.  -  Никому из  вас  даже в  голову не  приходит
задуматься о шансах и ставках.
   - Зачем обращать внимание на то,  что собираешься побить?  - изумился
Корран. - Мне все равно придется сделать этот заход.
   Урлор высыпал ему в корзину последнюю порцию камней.
   - Да пребудет с тобой Великая сила.
   - Спасибо.
   Как  только  он  взялся  за  ручки  корзины,   так  сразу  захотелось
поблагодарить Урлора вторично.  За щедрость.  Хорн,  спотыкаясь, поволок
тяжеленную корзину к конвейеру.  План складывался простой:  он опустошит
корзину,  затем  перепрыгнет через  перила  и  прокатится  на  ленте  до
решетки. Если повезет, снизу его не заметят. А если удастся протиснуться
между прутьями, он будет свободен.
   - Эй ты!
   Корран оглянулся на охранника.
   - Кто?
   - Подойди.
   Почему я? Корран неохотно поплелся к охраннику.
   - Сэр?..
   - Заткни пасть,  -  солдат был  одет в  облегченную полевую броню.  -
Будем считать,  что ты вопроса не задавал.  Но я отвечу.  Ты -  новичок,
тебе нужен урок.
   Без предупреждения охранник двинул прикладом Хорна по уху.  В  черепе
зазвенели колокола, в глазах взорвались, минимум, две сверхновые. Корран
свалился на четвереньки. Кажется, приклад рассек кожу.
   Что  его  заставило  подняться,  поднять  корзину  и  запустить ею  в
охранника, Корран понятия не имел. Наполненный гравием импровизированный
снаряд обладал убойной силой,  как  оказалось.  Удар пришелся в  кирасу,
солдат беззвучно опрокинулся на спину.
   Время как  будто замерзло.  Медленно,  словно во  сне,  раскатывались
камни из упавшей корзины.  Испачканный в крови карабин взлетел в воздух.
Корран абсолютно точно знал,  что успеет поймать оружие до того, как оно
шлепнется на землю рядом с  охранником.  И сжечь на месте двух солдат он
тоже успеет.  Вот  с  остальными будет сложнее,  но  заключенных намного
больше. Они просто растопчут солдат и...
   И  погибнут,  не добравшись до дверей.  Противотанковому ружью сложно
представить убедительные аргументы.  А если кому-то и удастся вырваться,
их расстреляют, пока они будут искать выход. И каждая смерть окажется на
совести Коррана,  если он сейчас протянет руку и схватит кувыркающийся в
воздухе бластер.
   Он  услышал знакомое завывание,  вокруг заплясало ярко-голубое пламя.
Заключенные дружно  попадали  на  пол,  скорчились там,  образовав живой
ковер из грязных тел. Голов никто не поднимал, чтобы не запомнила в лицо
охрана, но всё равно подглядывали. Всем хотелось знать продолжение.
   На земле лежали все, кроме одного.
   Иан стоял, опираясь на лопату, и не сводил глаз с Коррана. Во взгляде
старика страх смешивался с гордостью. Потом Иан кивнул Хорну.
   Корран кивнул в ответ.
   А  в следующее мгновение парализующий заряд попал Коррану в грудь.  В
академии им  говорили,  что выстрел из парализатора действует на нервную
систему точно так же, как заряд ионной пушки на электронику истребителя.
Только никто не  предупредил,  что  будет так  больно.  Коррану хотелось
заорать,  но  из  сжатого  судорогой горла  вырвался лишь  сиплый  хрип.
Мускулы свело все разом,  тело скрючило, нервные окончания горели, точно
в огне. Во рту ощущался металлический привкус крови.
   Обмякшее тело,  должно быть,  здорово ударилось о  камни,  но нервная
система сошла с ума. Корран понятия не имел, что чувствовал.
   Возле него  на  корточки опустился Иан.  Губы старика шевелились,  он
что- то говорил. Корран хотел хотя бы кивнуть в ответ, моргнуть, сделать
хоть что-нибудь,  чтобы дать Иану понять, что все слышит, но не сумел. В
него уже стреляли из парализатора - на практических занятиях в академии.
В половине случаев он терял сознание. Во второй половине сожалел, что не
отрубился сразу.  Чувство беспомощности от  того,  что  заперт  в  теле,
которое его не слушается, было хуже любой боли.
   - Потерпи, - сказал Иан. - Сейчас тебе помогут.
   Медицинская команда,  вызванная охраной, прибыла на удивление быстро.
Они  даже  не  забыли прихватить антигравитационные носилки.  Сначала на
носилки погрузили все  еще  бесчувственного охранника,  потом без особой
охоты  перекинули поперек Коррана.  Лежать было  очень неудобно:  голова
болтается с  одной стороны,  ноги скребут пол  с  другой,  под животом -
прочная и очень жесткая штурм-броня.
   Сложно узнать подробности путешествия,  если  перед  носом проплывает
каменный пол, да и тот - не слишком ясно. Медтехи внесли носилки в лифт.
Тот,  что  стоял в  ногах,  нажал несколько кнопок.  Хорн  расслышал три
негромких гудка. Должно быть, это означало, что они миновали три уровня,
затем лифт остановился, и медики вытолкали носилки наружу.
   Новый коридор оказался более обустроенным и  современным.  По крайней
мере,  пол  здесь был  выложен плиткой.  В  конечном счете,  путешествие
закончилось в  помещении,  где  узнаваемо пахло медикаментами и  бактой.
Коррана без особых церемоний скинули на пол. Плитка показалась обжигающе
холодной.
   В  ушах  все  еще  звенело,  трудно  было  разобрать перебранку между
медтехами и  медицинским дроидом.  Более  того,  Корран подозревал,  что
органам чувств временно доверять не стоит,  а уж левым ухом,  прижатым к
полу, он вообще ничего не слышал.
   Точнее,  слышал единственный звук.  Такой же  узнаваемый,  как  запах
лазарета. Ритмичный, отдающийся эхом. Звук шагов имперских штурмовиков -
настоящих,  хорошо выдрессированных,  и ощущение было такое, будто отряд
марширует прямо по  Коррану.  Другое объяснение,  не менее смехотворное:
штурмовики находились уровнем  ниже  и  занимались строй  подготовкой на
потолке.
   И понять, что это означает, не хватало ни возможности, ни сил.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46