Из "Поэмы о разных точках зрения" Р. Рождественского.

*Снова несколько слов от автора*

По стебелёчку
____________вверх и вверх
ползёт
травяная вошь...
Зачем живёшь,
_____________человек,
если так
живёшь?...

Представь,
__________что атомный кошмар
двоится и дрожит.
Земля пуста,
___________как твой карман.
А ты,
допустим,
жив.
Удачлив,
________будто царь царей.
Как финн, невозмутим.
Ты выжил.
_________Вышел.
_______________Уцелел.
На всей Земле --
один.
Один
_____среди песков и льдин,--
куда б ни заходил:
идёшь --
________один.
Заснёшь --
__________один.
Печалишься --
_____________один.
На этой лучшей из планет,
разорванной, как нерв,
законов --
__________нет,
знакомых --
__________нет,
и незнакомых --
нет.
Нет на Земле
на все края,
на длинные года
ни захудалого кота,
ни пса,
ни воробья.
Всё выметено.
____________Всё мертво.
От сквозняков
____________храпя,
пустые станции метро
ждут
____одного тебя.
И этот мир не обратим,
никем не обратим.
Поёшь --
________один.
Идёшь --
________один.
И видишь сны --
______________один.
Ты сам --
на шесть материков,--
в дожди,
в жару,
в снега,--
на все моря без берегов,
на пароходы без гудков,
на телефоны без звонков.
(И даже нет
врага.)
Ты сам --
на двадцать первый
__________________век...

"Не надо!!
Чур-чура!!"
Зачем кричишь,
____________человек?
Ведь ты молчал
вчера.




*Ах, дети...*

Всегда был этот жребий обманчив...
Гоняет кошек
будущий лирик.
Час пробил!
__________И решается мальчик
поэзию
собой
осчастливить.
Решает вдохновенно и срочно
засесть
______за стихотворную повесть...
Пока не написал он
_________________ни строчки,
я говорю:
-- Хороший,
опомнись!..
Литература --
____________штука такая:
её
который век
поднимают.
В литературе
все понимают,--
хоть сто прудов
пруди
знатоками!..
Живём,
______с редакторами торгуясь,
читательским речам
не переча.
Как говорил
__________философ Маргулис:
"Причёсанным --
немножко полегче..."
А мальчики
__________не знают про это!
И главное --
узнают не скоро...
Ах, дети,
________не ходите
________________в поэты.
Ходите лучше
в гости
и в школу...
Как в очереди:
_____________первый...
_____________последний...
Как в хоре:
__________басовитый,
__________писклявый...
Шагаем,
спотыкаясь о сплетни,
в свои дома,
где стены --
стеклянны...

Зелёным
_______пробавляемся
___________________зельем.
Скандалы называем
везеньем.
Уже умеем пить --
_______________как Есенин.
Ещё б теперь писать --
как Есенин...

А мальчики
__________не знают про это!
А мальчики
придумали скверно...
Ах, дети,
________не ходите
_________________в поэты.
Ходите лучше
в парки
и скверы...

Я б эту землю милую
__________________проклял!
Повесился бы,
честное слово!..
Но светится,
___________дрожа над порогом,
улыбка
Михаила Светлова.
В любом из нас
_____________её
_______________повторенье.
В любом из нас
бормочет и стонет
наивное
_______высокое время.
Где стоит
________жить.
И рыпаться
стоит!..
Был мальчик
___________либо ябедой,
либо
родителей
_________не слушался мальчик...
Ах, дети,
________не играйте в верлибры.
Играйте лучше
в куклы
и мячик.

Моя Россия.

Моя безбожная Россия,
Священная моя страна!
Её равнины снеговые,
Её цыгане кочевые, -
Ах, им ли радость не дана?
Её порывы огневые,
Её мечты передовые,
Её писатели живые,
Постигшие её до дна!
Её разбойники святые,
Её полёты голубые,
И наше солнце, и луна!
И эти земли неземные,
И эти бунты удалые,
И вся их, вся их глубина!
И соловьи её ночные,
И ночи пламно-ледяные,
И браги древние, хмельные,
И кубки, полные вина!
И тройки бешено-степные,
И эти спицы расписные,
И эти сбруи золотые,
И крыльчатые пристяжные,
Их шей лебяжья крутизна!
И наши бабы избяные,
И сарафаны их цветные,
И голоса девиц грудные,
Такие русские, родные,
И молодые, как весна,
И разливные, как волна,
И песни, песни разрывные,
Какими наша грудь полна,
И вся она, и вся она -
Моя ползучая Россия,
Моя крылатая страна!
<И. Северянин>

За синие горы, за белый туман,
В пещеры и норы уйдет караван,
За бурные воды уйдем на восходе
За кладом старинным из сказочный стран.
Кудесники-гномы в минувшие дни,
Искусно металлы ковали они.
Рубины, алмазы, сапфиры, топазы,
Гранили они и хранили они.


Hа эльфа-соседа, царя-богача,
Трудились они, молотками стуча,
И солнечным бликом в усердье великом
Украсить могли рукоятку меча.


И пили они, что твои короли,
И звонкие арфы себе завели,
Протяжно и ново для слуха людского
Звучало их пенье в глубинах земли.
Пылали деревья на склоне крутом,
И травы горели смолистым огнем.
Где было жилище - теперь пепелище:
Hе ведал пощады свирепый дракон.


И гномы, боясь наказанья с небес,
Уже не надеясь на силу чудес,
Укрылись в богатых подземных палатах,
И след их сокровищ навеки исчез.

мне это напоминает сказку Толкиена "Хоббит" или туда и обратно!

Это она и есть!

Я не верю в пыль легенды,
В Бога, в вечную любовь,
Но я слышу зов из бездны,
Той, где полыхает кровь;
Той, где в бешеной молитве
Слово плавило свинец,
Где в едином диком ритме
Бились тысячи сердец.
Звуки рая, звуки ада -
В горле, венах и глазах
Хлопья каменного града
Разметали мысли в прах;
А душа рвалась без муки
На погибель под струну
И, вонзаясь в эти звуки,
Превращалась в тишину.
Ну а вы, шутя, наверно,
Снова били, как во сне,
Медиатором по нервам,
Пульсом мерили размер.
И, млчанье стен разрушив,
Уходили в темноту,
Прихватив сердца и души,
Оставляя пустоту.
Так сейчас... Так будет снова;
Сквозь века, огонь храня,
Вечны Музыка и Слово,
Значит вечны вы... и я.

а мне Маяковский нравится
и Блок
Есенини не люблю, видимо, не доросла еще...

Скифы блоковские - это ваще! Двенадцать тоже очень сильная вещь. Даже несмотря на прививание у нас в гимназии нелюбви к литературе...

Бальмонт, Лермонтов - очень красиво пишут.

но есть одно, которое мне особо нравится. автора не знаю:

Как много девушек хороших,
Как много ласковых имен!!!
А мне досталась с гнусной рожей
Еще по имени... Антон!

или еще одно:

Леди долго руки мыла,
Леди долго руки терла...
Эта леди не забыла
Перерезанного горла...

Забудь про все
В бокале пенится вино.
Устали петь, устали пить -
Не знаем, как теперь нам жить.
И тьма вокруг, и тьма - закон,
Маши почаще тесаком.
Вокруг стола твои друзья,
А кто не пьет, тот, значит, враг.

И пить легко, и жить легко -
Шагай, не думай ни о чем.
Здесь или слава, или смерть,
Ну, а пока мы будем пить.
За перевалом умер день,
За перевалом нет людей,
Но вдруг раздастся дикий вой -
Поют друзья и мы с тобой.

Заткни за пояс ятаган,
Иди вперед, назло врагам,
И будут тысячи столиц
перед тобою падать ниц.
И будут тысячи побед,
Но счастье все-таки тебе
Одно и то же - в грозной мгле
Стоит бутылка на столе.

И мы прoйдем - не без потерь,
Но все ж вперед - быстрей, быстрей.
И будет дождь, и будет снег,
И будет плач, и будет смех.
Пусть где-то смерть, пусть где-то жизнь -
Покрепче на ногах держись.
Пока есть на столе вино,
Нам это, право, все равно.

А мне ещё нравятся стихи Марии Семёновой из "Волкодава". Со смыслом они.... за душу трогают.

Мы своих хороним близких
Годы дни и месяца
Расставляем обелиски
На покинутых сердцах

Помяну... рукою голой
Со свечи сниму нагар.
Кто-то был обидно молод,
Кто-то был завидно стар.

А другой живёт и ныне,
Только тропки разошлись
Только друга нет в помине
Это тоже обелиск.

Был я бесьей породы,
Баламут родниковой струи,
И терпела природа
Несуразные песни мои.
Был судьёй всем, кто ползал
И летал средь прибрежной травы,
И взимал в свою пользу
Я налоги с беспечной плотвы.
Ведал дрёмой болотной,
На мели головастиков пас...
Но без жалости отнял
Всё судьбою назначенный час.
Грянул гром небывалый,
В поднебесье послышался стон,
Лебедь белая пала,
Обагряя притихший затон.
Я дела забываю,
Я к ослепшей от боли лечу,
Песнь любви запеваю, -
Ту, которой от горя лечу.
Дал я ране закрыться...
Но, очнувшись от тяжких обид,
Видишь ты, что не рыцарь -
Пень чудной на болоте стоит.
Поднялась молодая -
Только крыл полилось серебро...
И, навек улетая,
Обронила в болото перо.
И не знала, что нищий,
Навсегда обездоленный чёрт
В тине знак тот разыщет
И к душе деревянной прижмёт.

<В. Дудинцев, "Белые одежды">

Я слышал, что жизнь - лишь тончайшая нить,
Что время вплело в многоцветие Эа.
Зачем появился ты? Что изменить
Тебе суждено? Или всё неизменно?

Способен ли смертный бесстрашно бросать
Свой вызов судьбе, не прогневав Стихии,
Иль только по нити покорно шагать -
По воле чужой... Прежде, завтра и ныне...

Так тонок, так лёгок живущих узор...
В чьей воле от века его измененнье?
В чьей власти твой выбор - победа, позор,
Иль то, что венчает путь лёгкий - забвенье?

"Так было начертано,"- скажут потом,
Коль лягут на место стежки, растворяясь
В оставшемся в прошлом деяньи твоём,
В былину, и песню, и повесть сплетаясь...

В сказаньях о тех, кто судьбою ведом.
А цепи её - всех металлов прочнее...
Но о предначертанном скажут потом,
А до того... Кто из рождённых сумеет

Хоть в завтрашний день из вчера заглянуть,
Увидеть, что будет, а после - вернуться,
Чтоб с линии жизни своей не свернуть,
Чтоб против веленья судьбы не споткнуться?

Никто. И ложится стежок за стежком
Свободно, не зная канвы и границы...
"Так было начертано,"- скажут потом.
Лишь после того, как узор завершится.

Это стихи моей подруги.

С тобой знакомы мы давно уж
Тебя я знаю с детских лет
Прошли с тобой огонь и воду
Для нас с тобой преграды нет

С тобой болтаю обо всем я
Ты знаешь то, что знаю я
Тебе всецело доверяю
Как другу друг, ведь мы друзья!

Пройдут года. Пройдут десятки,
Мы станем старше и умней
А ты - всегда ты будешь рядом
Нельзя терять таких друзей!!

Нашала стих, автора не помню и не знаю. но обалденно понравился:

Королева севера.

Когда облетела листва,
и снег накрыл злые овраги,
Проснулась во тьме среди льда
Королева закованной влаги.

Проснулась, и своим хладным взором
Окинула землю окрест,
И окна застлала узором,
Огню выражая протест.

Королева льдов и снежинок -
Красота мёртвых сказочных скал,
Снизошедшая со старых картинок,
Демонстрирующая смерти оскал.

Заморозит - заснёшь не проснёшься.
Но каков будет сладок твой сон!
В льды заманит - уже не вернёшься,
И никто не услышит твой стон.

Королева холодных и белых
Древних айсбергов и льдистых морей,
Ты приветствуешь безумных и смелых,
Охлаждаешь их лаской своей.

Ты прекрасна как сияние севера,
Ты опасна как барс белоснежный.
Ветер северный - вздох шумный веера,
Белый хлад – поцелуй твой последний.

Из бриллиантов чертоги твои,
Из алмазов сияющий трон.
Не живут у тебя короли,
Лишь живёт тихий льдов перезвон.

Твоя ласка желанна и нежна,
Она сковывает тело зимой.
Королева зимы в мире вечна,
Суждено быть ей вечно одной.

Королева холодных и белых
Древних айсбергов ледовых морей,
Королева оледенелых
Сонных душ и красивых смертей

Эжена Д`Альби - *Сэр Джон Бэксворд*


Сэр Джон Бэксворд собирал в поход
Тысячу уэльских стрелков.
Сэр Джон Бэксворд был толстым, как кот,
А конь его был без подков.
Сэр Джон Бэксворд пил шотландский эль
И к вечеру сильно устал.
Он упал под ель, как-будто в постель,
И там до Пасхи проспал.

Айлэ, айлэ, как-будто в постель,
И там до Пасхи проспал.

Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной...

Король Эдуард четырнадцать дней
Ждет Бэксворда отряд.
Десять тысяч копий и столько ж коней
Не пьют, не едят и не спят.
Король Эдуард восьмого гонца
Вешает на суку,
Но Бэксворда нет, и вид мертвеца
Нагоняет на войско тоску.

Айлэ, айлэ, и вид мертвеца
Нагоняет на войско тоску.



Король Эдуард утвердил приговор
И вышел, гневен с лица.
"Сэр Джон Бэксворд - изменник и вор,
И плаха ждет подлеца!"
А Бэксворд под елью спит на траве,
И шлем у его плеча.
И не ведает, что по его голове
Плачет топор палача.

Айлэ, айлэ, по его голове
Плачет топор палача.


Лорд-канцлер Кромвель с войском спешит
К месту, где спит Бэксворд.
Королевский приказ к уздечке пришит
У каждой из конских морд.
Войско идет, кончается год,
В Лондоне войска все нет.
А французский флот переплыл Ла-Манш
И занял цветущий Кент.

Айлэ, айлэ, переплыл Ла-Манш
И занял цветущий Кент.



Сэр Джон Бэксворд сидит в кандалах,
Спиной опершись на ель.
А войско гуляет в валлийских лугах
И пьет бэксвордовский эль.
Лорд-канцлер Кромвель в Лондон спешит
С мешком у луки седла.
А круглый предмет, что в мешке зашит, -
голова Бэксворда, ха-ха!

Айлэ, айлэ, что в мешке зашит, -
голова Бэксворда, ха-ха!




Король Эдуард в Париж привезен,
В железный ошейник одет.
А все потому, что в войске его
Джона Бэксворда нет.
А все потому, что забыл король
Присказки древней слова:
"Покуда пьет английский народ - Англия будет жива!"
И покуда пьет французский народ - Франция будет жива!
И покуда пьет испанский народ - Испания будет жива!
И покуда пьет российский народ - планета будет жива!

Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной.
И еще, и еще, и еще по одной,
Пусть буду я вечно больной...
и вечно хмельной!

Голые бабы по небу летят -
В баню попал реактивный снаряд!

(прошу всерьёз не принимать!)
-------------------------------------------------

А так вообще мне из современных Вишневский нравится
со своими "афоризмическими стихами",
Маяковский.

Вам!

Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?!

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие, нажраться лучше как, -
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..

Если б он,приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
я лучше в баре бл*дям буду
подавать ананасную воду!

Такая сила!

Дороти Моррисон

"Сушёные травы развесил по стенам,
На поках расставил бутылки и банки,
Книгами стол завалил и камнями,
Странные жидкости заполнили склянки...
Стоит среди комнаты старый Магистр,
Руки воздеты, пылают глаза,
Сыплются искры, дымится каденье,
Волшебная здесь разразится гроза...
Силы слова отправились в путь:
"Я так хочу и по-моему будь!"

С уважением...

Уважаю поэта Роберта Фроста, особенно его стихотворение "Другая дорога":

В осеннем лесу, на развилке дорог,
Стоял я, задумавшись, у поворота;
Пути было два, и мир был широк,
Однако я раздвоиться не мог,
И надо решаться на что-то.

Я выбрал дорогу, что вправо вела
И, повернув, пропадала в чащобе.
Нехоженной, что ли, дорога была
И больше, казалось, она заросла;
А впрочем, заросшими были обе.

И обе манили, радуя глаз
Сухой желтизною листьев сыпучих.
Другую оставил я про запас,
Хотя и догадывался в тот час,
Что вряд ли вернуться выпадет случай.

Ещё я вспомню когда-нибудь
Далёкое это утро лесное:
Ведь юыл и другой предо мною путь,
Но я решил направо свернуть -
И это решило всё остальное...
1916

Не обвиняй меня, всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С ее страстями я люблю;
За то,что редко в душу входит
Живых речей твоих струя,
За то, что в заблужденье бродит
Мой ум далеко от тебя;
За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, Боже, не тебе молюсь.
(Лермонтов)


Анна Ахматова:

"Сероглазый король."

Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
"Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дума нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!...
За ночь одну она стала седой".
Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.
Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:
"Нет на земле твоего короля..."

Говард Филлипс Лавкрафт

"Вечерняя звезда"

Я разглядел её надменный лик
Сквозь зарево закатного холста.
Она была прозрачна и чиста,
Всё ярче разгораясь в каждый миг.
С приходом тьмы её янтарный свет
Ударил мне в глаза как никогда.
Воистину, вечерняя звезда
Способна быть навязчивой, как бред!
Она чертила в воздухе сады,
Дворцы и башни, горы и моря
Миров, которым с детсва верен я,
Повсюду различая их следы.
В ту ночь я понял, что её лучом
Издалека привет мне слал мой дом.

"Окно"

В старинном доме с лестницей витой,
Где жили мои прадеды, одно
Манило и влекло меня - окно,
Заделанное каменной плитой.
В плену у грёз, я с детства жил мечтой -
Узнать, какой секрет хранит оно,
И часто подходил к нему. Темно
И пыльно было в комнате пустой.
Лишь много лет спустя в свой уголок
Я пару камнетесов пригласил.
Они трудились, не жалея сил,
Но, сделав брешь, пустились наутёк.
А я, взглянув в проём, увидел в нём
Тот мир, где я бывал, забывшись сном.

AJW

очень красивые стихи..)))

Что то старое из моего архива...
автора как всегда не помню.. о чем именно речь тоже.. но под настроение...очень хорошо


Ты приходишь на смерть в темный сводчатый зал,
Ледяное спокойствие в взоре твоем.
А в насмешливом голосе звонкий металл:
Мол, живем - так живем, а умрем - так умрем.

Ты приходишь сюда. За твоею спиной
Словно мантия смерти - проигранный бой.
Ты приходишь сюда. И владеет тобой
Только боль пораженья, щемящая боль.

Ты приходишь на смерть в темный сводчатый зал.
Втихомолку ликуют победу враги.
Ты завяз в океане интриг, ты устал.
Умирать нелегко, но и жить не с руки.

Ты приходишь сюда. За твоею спиной
Словно мантия смерти - проигранный бой.
Ты приходишь сюда... И, как будто звезда,
Улыбается Вечность в сиянии льда...

Airen Demurg
Если набрать на поиске словосочетание из стихов, можно встретить ссылки, где можно найти авторство
Это
Кира Сакуйя

Apolla
можно... но с моим способом седения в сети это довольно сложно (сижу из кафе и по малу.. иногда нет времени на поиск)
но все равно спасибо))) допишу фамилию автора в своем архиве.
А то не порядок... новые файлы с авторами, а все то чему больше пяти лет - без...

Мое любимое стихотворение моего любимого поэта Н.С.Гумилева.
Жемчуга

На горах розовеют снега,
Я грущу с каждым мигом сильней.
Для кого я сбирал жемчуга
В зеленеющей бездне морей?

Для тебя ли?Но ты умерла,
Стала девой таинственных стран.
Над тобою-огнистая мгла,
Над тобою-лучистый туман.

Ты теперь безмятежнее дня,
Белоснежней его облаков.
Ты теперь не захочешь меня,
Не захочешь моих жемчугов.

Но за гранями многих пространств,
Где сияешь ты белой звездой,
В красоте жемчуговых убранств
Как жених, я явлюсь пред тобой.

Расскажу о великой борьбе,
О цветах, обагренных в крови.
Расскажу о тебе и себе
И о нашей жестокой любви.

И на миг, забывая покой,
Ты припомнишь закат и снега.
И невинной прозрачной слезой
Ты унижешь мои жемчуга...


Н.Заболоцкий
Можжевеловый куст

Я увидел во сне можжевеловый куст,
Я услышал вдали металлический хруст
Аметистовых ягод услышал я звон-
И во сне, в тишине, мне понравился он.

Я почуял сквозь сон легкий запах смолы,
Отогнув невысокие эти стволы,
Я заметил во мраке древесных ветвей
Чуть живое подобье улыбки твоей.

Можжевеловый куст, можжевеловый куст!
Остывающий лепет изменчивых уст!
Легкий лепет,едва отдающий смолой,
Проколовший меня смертоносной иглой!

В золотых небесах за окошком моим
Облака проплывают одно за другим.
Облетевший мой садик печален и пуст...
Да простит тебя бог, можжевеловый куст!


Ю.Ремесник
Все-таки ты права...

Столбики переправ
Срублены на дрова...
Я, как всегда, неправ,
Ты, как всегда, права...
Только у правоты
Палка о двух концах,
Только у маеты
Нет своего лица.

О дрова в печи
В пол-огня горят,
Дымом злым в ночи
Нам глаза слезят!
Мир как сон размыт,
Снег идет сто лет,
У реки обид
Переправы нет...

Память, служить устав,
Горбится, как навал.
Кажется, я неправ,
Кажется, ты права.
Сколько судьбу латать?!
Глупо, в конце концов.
Но отчего опять
Снится твое лицо?

О дрова в печи!
В пол-огня горят!
Дымом злым в ночи
Нам глаза слезят!
Мир как сон размыт,
Снег идет сто лет,
У реки обид
Переправы нет!

Близится ледостав...
Вязнет в снегу молва...
Все-таки я неправ,
Все-таки ты права...
Тихо иду по льду,
Как он непрочно сшит.
Может быть, вновь дойду
Я до твоей души.

О дрова в ночи!
В пол-огня горят!
Дымом злым в ночи
Нам глаза слезят!
Мир как сон размыт,
Снег идет сто лет...
У реки обид
Переправы нет!
У реки обид
Переправы нет...

Джордж Ноэл Гордон Байрон.

Тьма

Я видел сон...Не все в нем было сном.
Погасло солнце светлое, и звезды
Скиталися без цели, без лучей
В пространстве вечном; льдистая земля
Носилась слепо в воздухе безлунном.
Час утра наставал и проходил,
Но дня не приносил он за собою.
И люди-в ужасе беды великой
Забыли страсти прежние...Сердца
В одну себялюбивую молитву
О свете робко сжались-и застыли.
Перед огнями жил народ; престолы,
Дворцы царей венчанных, шалаши,
Жилища всех имеющих жилища-
В костры слагались... Города горели...
И люди собиралися толпами
Вокруг домов пылающих-затем,
Чтобы хоть раз взглянуть в глаза друг другу.
Счастливы были жители тех стран,
Где факелы вулканов пламенели...
Весь мир одной надеждой робкой жил...
Зажгли леса; но с каждым часом гас
И падал обгорелый лес; деревья
Внезапно с грозным треском обрушались...
И лица-при неровном трепетанье
Последних замирающих огней
Казались неземными...Кто лежал,
Закрыв глаза, да плакал; кто сидел,
Руками подпираясь, улыбался;
Другие хлопотливо суетились
Вокруг костров-и в ужасе безумном
Глядели смутно на глухое небо,
Земли погибшей саван...а потом
С проклятьями бросались в прах и выли,
Зубами скрежетали.Птицы с криком
Носились низко над землей, махали
Ненужными крылами...Даже звери
Сбегались робкими стадами...Змеи
Ползли, вились среди толпы, шипели,
Безвредные...Их убивали люди
На пищу... Снова вспыхнула война,
Погасшая на время... Кровью куплен
Кусок был каждый; всякий в стороне
Сидел угрюмо, насыщаясь в мраке.
Любви не стало-вся земля полна
Была одной лишь мыслью: смерти-смерти
Бесславной, неизбежной...Страшный голод
Терзал людей... И быстро гибли люди.
Но не было могилы ни костям,
Ни телу... пожирал скелет скелета...
Один лишь пес остался трупу верен,
Зверей, людей голодных отгонял,
Пока другие трупы привлекали
Их зубы жадные...Но пищи сам
Не принимал; с унылым долгим стоном
И быстрым, грустным криком все лизал
Он руку, безответную на ласку,
И умер наконец... Так постепенно
Всех голод истребил; лишь двое граждан
Столицы пышной-некогда врагов-
В живых осталось...Встретились они
У гаснущих останков алтаря,
Где много было собрано вещей
Святых... Холодными, костлявыми руками
Дрожа, вскопали золу...Огонек
Под слабым их дыханьем вспыхнул слабо,
Как бы в насмешку им; когда же стало
Светлее, оба подняли глаза,
Взглянули, вскрикнули и тут же вместе
От ужаса взаимного внезапно
Упали мертвыми...И мир был пуст;
Тот многолюдный мир, могучий мир
Был мертвой массой без травы, деревьев,
Без жизни, времени, людей, движенья...
То хаос смерти был. Озера, реки
И море-все затихло. Ничего
Не шевелилось в бездне молчаливой.
Безлюдные лежали корабли
И гнили на недвижной, сонной влаге.
Без шума, по частям валились мачты
И, падая, волны не возмущали...
Моря давно не ведали приливов-
Погибла их владычица, Луна;
Завяли ветры в воздухе немом...
Исчезли тучи... тьме не нужно было
Их помощи...она была повсюду...

В. Высоцкий.

Оплавляются свечи
На старинный паркет,
И стекает на плечи
Серебро с эполет.
Как в агонии бродит
Золотое вино...
Все былое уходит,-
Что придет-все равно.
И, в предсмертном томленье
Озираясь назад,
Убегают олени,
Нарываясь на залп.
Кто-то дуло наводит
На невинную грудь...
Все былое уходит,-
Пусть придет что-нибудь.
Кто-то злой и умелый,
Веселясь, наугад
Мечет острые стрелы
В воспаленный закат.
Слышно в буре мелодий
Повторение нот.
Пусть былое уходит,
Пусть придет что придет.

Н.С Гумилев.
Завещание

Очарован соблазнами жизни,
Не хочу я растаять во мгле.
Не хочу я вернуться к отчизне,
К усыпляющей, мертвой земле.

Пусть высоко на розовой влаге
Вечереющих горных озер
Молодые и строгие маги
Кипарисовый сложат костер.

И покорно склоняясь, положат
На него мой закутанный труп,
Чтоб смотрел я с последнего ложа
С затаенной усмешкою губ.

И когда заревое чуть тронет
Темным золотом мраморный мол,
Пусть сияющий факел уронит
Благовонье пылающих смол.

И свирель тишину опечалит,
И серебряный гонг заревет
В час, когда задрожит и отчалит
Огневеющий траурный плот.

Словно демон в лесу волхований,
Снова вспыхнет мое бытие.
От мучительных красных лобзаний
Зашевелится тело мое.

И пока к пустоте или раю
Необорный не бросит меня,
Я еще один раз отпылаю
Упоительной жизнью огня.

Н.С. Гумилев

Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет.
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет.

Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит,
И, всевидящим богом оставлен,
Он о муке своей возопит.

А ушедший в глухие пещеры
Или к заводям тихой реки,
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки.

Не спасешься от доли кровавой,
Что земным предназначила твердь.
Но молчи: несравненное право-
Самому выбирать свою смерть...

Майронис.

Когда-нибудь цепи спадут.

Пусть когда-нибудь ржавые цепи спадут,
И забрезжит заря нашим детям и внукам.
Но какое они объясненье найдут
Нашей долгой борьбе, нашим мукам?

Что нас ждет? Если можешь, надейся и верь-
Разве иначе вынесешь эти несчастья?
Сам господь нас забыл, и от ближних теперь
Не дождаться, как видно, участья...

Ни росинки в полях, ни звезды в небесах,
Воспаляются наши глаза голубые.
Лишь у мертвых покой в их смеженных глазах,-
О страданьях они позабыли.

Мы безропотно тяжкое иго несем,
Без ночлега скитаемся, по свету кружим.
Пусть гуляет гроза, пусть смятенье во всем-
Мы смиренно всевышнему служим.

И, от слез и стенаний отвыкнув навек,
Подставляем ударам согбенные плечи.
Истуканом как будто бы стал человек,-
Не проймут его смелые речи.

Стоит глубже вздохнуть,- сколько силы в груди
Нерастраченной, сколько в ней чувства осталось...
Неужели одна только смерть впереди?
Неужели такая усталость?

Кто поймет? Кто укажет удел тяжелей?!
Хватит жалоб! Оставим хоть честное имя.
Так мужайтесь же, братья, споем веселей,
В путь-дорогу с мечтами своими!

А когда-нибудь ржавые цепи спадут
И забрезжит заря нашим детям иль внукам.
И, быть может, они объясненье найдут
Нашей долгой борьбе, нашим мукам.

Н. С. Гумилев.

Варвары

Когда зарыдала страна под немилостью божьей,
И варвары в город вошли молчаливой толпою,
На площади людной царица поставила ложе,
Суровых врагов ожидала царица нагою.

Трубили герольды. По ветру струились знамена,
Как листья осенние, прелые, бурые листья.
Роскошные груды восточных шелков и виссона
С краев украшали литые из золота кисти.

Царица была-как пантера суровых безлюдий,
С глазами-провалами темного, дикого счастья.
Под сеткой жемчужной вздымались дрожащие груди,
На смуглых руках и ногах трепетали запястья.

И зов ее мчался, как голос серебряной лютни:
"Спешите, герои, несущие луки и пращи!
Нигде, никогда не найти вам жены бесприютней,
Чьи жалкие стоны вам будут желанней и слаще!

Спешите, герои, окованы медью и сталью,
Пусть в бедное тело вопьются жестокие гвозди,
Пусть бешенством ваши нальются сердца и печалью
И будут красней виноградных пурпуровых гроздей.

Давно я ждала вас, могучие, грубые люди!
Мечтала, любуясь на зарево ваших становищ.
Идите ж, терзайте для муки расцветшие груди,
Герольд протрубит-не щадите заветных сокровищ!.."

Серебряный рог, изукрашенный костью слоновой,
На бронзовом блюде рабы протянули герольду.
Но варвары Севера хмурили гордые брови.
Они вспоминали скитанья по снегу и по льду,

Они вспоминали холодное небо и дюны,
В зеленых чащобах веселые щебеты птичьи,
И царственно-синие женские взоры, и струны,
Которыми скальды гремели о женском величье.

Кипела, гремела народом широкая площадь,
И южное небо раскрыло свой огненный веер.
Но варваров вождь удержал опененную лошадь,
С надменной усмешкой войска повернул он на север.

Автор неизвестен...

Легче газа и призрачней сна,
Тяжелее не вымолвишь слова.
Жизнь твоя не моя ли вина?
Не вина ли? Вина золотого.

А скажи, что господня вина-
Искус страшный терзает мне душу.
Хмель стряхнуть и восстать ото сна-
Что скажу-не скажу. Ты не слушай.

Все мне чудится времени дно,
Все мне кажется-выпито мало.
Что скажу-не скажу. Все одно,
Легче вылить вино из бокала.

Н. С. Гумилев

Дракон
Песнь первая.

Так впечатлило, что выучила наизусть.

1

Из-за свежих волн океана
Красный бык приподнял рога.
И бежали лани тумана
Под скалистые берега.
Под скалистыми берегами
В многошумной сырой тени
Серебристыми жемчугами
Оседали на мох они.
Красный бык изменяет лица:
Вот широко крылья простер
И парит, огромная птица,
Пожирающая простор.
Вот к дверям голубой кумирни,
Ключ держа от тайн и чудес,
Он восходит, стрелок и лирник,
По открытой тропе небес.
Ветры, дуйте, чтоб волны пели,
Чтоб в ветрах гудели стволы,
Войте, ветры, в трубы ущелий,
Возглашая ему хвалы!..

2

Освежив горячее тело
Благовонной ночною тьмой,
Вновь берется земля за дело,
Непонятное ей самой.
Наливает зеленым соком
Детски нежные стебли трав
И багряным, дивно высоким-
Благородное сердце льва.
И, всегда желая иного,
На голодный сухой песок
Проливает снова и снова
И зеленый и красный сок.
С сотворенья мира стократы,
Умирая, менялся прах.
Этот камень рычал когда-то,
Этот плющ парил в облаках.
Убивая и воскресая,
Набухать вселенской душой-
В этом воля земли святая,
Непонятная ей самой.

3

Океан косматый и сонный,
Отыскав надежный упор,
Тупо терся губой зеленой
О подножие Лунных гор.
И над ним скалоюотвесной
Разбежалась и замерла,
Упираясь в купол небесный,
Аметистовая скала.
До глубин ночами и днями
Аметист светился и цвел
Многоцветными огоньками,
Точно роем веселых пчел.
Потому что свивал там кольца,
Вековой досыпая сон,
Старше вод и светлее солнца,
Золоточешуйный дракон.
И подобной чаши священной
Для вина первозданных сил
Не носило тело Вселенной
И Творец в мечтах не носил.

4

Пробудился дракон и поднял
Янтари грозовых зрачков.
Первый раз он взглянул сегодня
После сна десяти веков.
И ему не казалось светлым
Солнце, юное для людей.
Был как будто присыпан пеплом
Жар пылавших в море огней.
Но иная радость глубоко
В сердце зрела, как сладкий плод.
Он почуял веянье рока,
Милой смерти неслышный лет.
Говор моря и ветер южный
Заводили песню одну:
"Ты простишься с землей ненужной
И уйдешь домой, в тишину.
О твое усталое тело
Притупила жизнь острие.
Губы смерти нежны, и бело
Молодое лицо ее..."

5

А с востока, из тьмы белесой,
Где в лесу змеилась тропа,
Превышая вершину леса
Ярко-красной повязкой лба,
Пальм стройней и крепче платанов,
Неуклонней разлива рек,
В одеяньях серебротканых
Шел неведомый человек.
Шел один, спокойно и строго,
Опуская глаза, как тот,
Кто давно знакомой дорогой
Много дней и ночей идет.
И, казалось, земля бежала
Под его стопы, как вода.
Смоляною доской лежала
На груди его борода.
Точно высечен из гранита
Лик был светел, но взгляд тяжел.
Жрец Лемурии Морадита
К золотому дракону шел.

6

Было страшно, словно без брони
Встретить меч, разящий в упор,
Увидать нежданно драконий
И холодный и острый взор.
Помнил жрец, что десять столетий
Каждый бывший здесь человек
Видел лишь багровые сети
Крокодильих сомкнутых век.
Но молчал он и черной пикой
(У мудрейших водилось так)
На песке пред своим владыкой
Начертал таинственный знак:
Точно жезл, во прахе лежавший,-
Символ смертного естества,
И отвесный, обозначавший
Нисхождение божества,
И короткий, меж них сокрытый,
Словно связь этих двух миров...
Не хотел открыть Морадита
Зверю тайны чудесной слов.

7

И дракон прочел, наклоняя
Взоры к смертному в первый раз:
"Есть, владыка, нить золотая,
Что связует тебя и нас.
Много лет я провел во мраке,
Постигая смысл бытия,
Видишь, знаю святые знаки,
Что хранит твоя чешуя.
Отблеск их от солнца до меди
Изучил я ночью и днем.
Я следил, как во сне ты бредил,
Переменным горя огнем.
И я знаю, что заповедней,
Старше вод, и крестов, и чаш,
Пробудившись в свой день последний,
Нам ты знанье свое отдашь.
Зарожденье, преображенье
И ужасный конец миров
Ты за ревностное служенье
От своих не скроешь жрецов."

8

Засверкали в ответ чешуи
На взнесенной мостом спине,
Как сверкают речные струи
При склоняющейся луне.
И, кусая губы сердито,
Подавляя потоки слов,
Стал читать на них Морадита
Сочетанье черт и крестов:
"Разве в мире сильных не стало,
Что тебе я знанье отдам?
Я вручу его розе алой,
Водопадам и облакам.
Я вручу его кряжам горным,
Стражам косного бытия.
Семизвездию в небе черном,
Изогнувшемуся, как я.
Или ветру, сыну удачи,
Что свою прославляет мать,
Но не твари с кровью горячей,
Не умеющею сверкать!"

9

Только сухо хрустнула палка,
Переломленная жрецом,
Только взоры сверкнули дико
Над гранитным его лицом.
И уставились непреклонно
В муть уже потухавших глаз
Умирающего дракона-
Повелителя древних рас.
Человечья теснила сила
Непонятную ей судьбу,
Синей кровью большая жила
Налилась на открытом лбу.
Приоткрылись губы, и вольно
Раскатился по берегам
Голос яркий, густой и полный,
Как полуденный запах пальм.
Первый раз уста человека
Говорить осмелились днем.
Раздалось в первый раз от века
Запрещенно слово: "ОМ!"

10

Солнце вспыхнуло красным жаром
И надтреснуло. Метеор
Оторвался и легким паром
От него рванулся в простор.
После многих тысячелетий
Где-нибудь за Млечным Путем
Он расскажет встречной комете
О таинственном слове "ОМ".
Океан взревел, и, взметенный,
Отступил горой серебра.
Так отходит зверь, обожженный
Головней людского костра.
Ветви лапчатые платанов,
Распластавшись, легли на песок.
Никакой напор ураганов
Так согнуть их досель не мог.
И звенело болью мгновенной,
Тонким воздухом и огнем,
Сотрясая тело Вселенной,
Заповедное слово "ОМ".

11

Содрогнулся дракон и снова
Устремил на пришельца взор,
Смерть борола в нем силу слова,
Незнакомую досих пор.
Смерть, надежный его союзник,
Наплывала издалека.
Как меха исполинской кузни,
Раздувались его бока.
Когти лап в предсмертном томленье
Бороздили поверхность скал.
Но без голоса, без движенья
Нес он муку свою и ждал.
Белый холод последней боли
Плавал по сердцу, и вот-вот
От сжигающей сердце воли
Человеческой он уйдет.
Понял жрец, что страшна потеря,
И что смерти не обмануть.
Поднял правую лапу зверя
И себе положил на грудь.

12

Капли крови из свежей раны
Потекли, красны и теплы,
Как ключи на заре багряной
Из глубин мировой скалы.
Дивной перевязью священной
Заалели ее струи
На мерцании драгоценной
Золотеющей чешуи.
Точно солнце в рассветном небе,
Наливался жизнью дракон
Крылья рвались по ветру, гребень
Петушиный встал, обагрен.
И когда без слов, без движенья
Взором жрец его вновь спросил
О рожденье, преображенье
И конце первозданных сил,
Переливы чешуй далече
Озарили уступы круч,
Точно голос нечеловечий,
Превращенный из звука в луч.

Джон Рональд Рейел Толкиен

Я сидел у камина и думал о том,
Что встречал на дороге своей:
О медовых лугах, мотыльках над цветком
И о летней прохладе ветвей.
О седой паутине и желтых листах,
Что в осенней дымке дрожат,
О серебряном солнце, ветерке в волосах
И о травах, что в поле шуршат.
Я сидел у камина и думал о том,
Каким будет мир в тот час,
Когда зима придет без весны
И застанет кого-то из нас...
Но вокруг есть еще так много всего,
Что мне не пришлось посмотреть!
Любит каждый лес каждой новой весной
По-новому зеленеть...
Я сидел у камина и думал о тех
Древних людях, ушедших давно,
И о людях, что вступят в будущий мир,
Какого нам знать не дано...
Но пока я сидел, вспоминал о былом,
О спокойных и яростных днях,
Я услышал родные шаги за окном,
И мой друг показался в дверях.

Автора не помню...

Если захотел гореть-гори!
Я в твоем паденье не виновен.
Нет такой родительской любви,
Чтобы ею смыло пятна крови.

Чтобы трупы снова стали жить,
Чтоб руины снова стали Храмом.
Я не обещал тебя любить,
Я любил тебя на деле самом.

И беда не в том, что ты к врагу
Перешел, а в том, что ты наделал.
Если хочешь падать-помогу,
Раз теперь уж только в этом дело.

И тобою пролитую кровь
Я сумею искупить едва ли.
Я тебе не обещал любовь.
Смерть через меня тебе отдали.

Эта смерть сейчас во мне стучит
Из глазниц пустых остывших трупов.
Эта смерть сейчас во мне молчит
И не слышит криков от уступа.

Если хочешь умереть- умри,
Смерть свою ты сам привел с собою.
Убивал-так ей в глаза смотри
И решай, чего ты в смерти стоишь.

Получай-свой собственный огонь,
Принимай-свои же муки боли.
Я тебе пообещаю бой-
Долгий бой тебя с самим собою.

Jedi Padme
Это "Ария Оби-Вана Кеноби" из мюзикла "Обретение себя". Автор - Jamique.

Стихи Вероники Тушновой. Например:

Все приняло в оправе круглой
нелицемерное стекло:
Ресницы, слепленные вьюгой,
волос намокшее крыло,
прозрачноре свеченье кожи,
лица изменчивый овал,
глаза счастливые... все то же,
что только что ты целовал.
И с жадностью неутолимой,
признательности не тая,
любуюсь я твоей любимой...
И странно мне... что это...Я...

Н. С. Гумилев.

Песнь о певце и короле.

Мой замок стоит на утесе крутом
В далеких туманных горах.
Его я воздвигнул во мраке ночном
С проклятьем на бледных устах.

В том замке высоком никто не живет,
Лишь я его гордый король.
Да ночью спускается с диких высот
Жестокий, насмешливый тролль.

На дальнем утесе, труслив и смешон,
Он держит коварную речь.
Но знает, что меч для него припасен-
Не знающий жалости меч.

Однажды сидел я в порфире златой,
Горел мой алмазный венец.
И в дверь постучался певец молодой,
Безумный бродячий певец.

Для всех, кто отвагой и силой богат,
Отворены двери дворца.
В пурпуровой зале я слушать был рад
Безумные речи певца.

С красивою арфой он стал недвижим,
Он звякнул дрожащей струной.
И дико промчалась по залам моим
Гармония песни больной.

"Я шел один в ночи беззвездной,
В горах с уступа на уступ.
И увидал над мрачной бездной
Как мрамор белый женский труп.

Влачились змеи по уступам,
Угрюмый рос чертополох
И над красивым женским трупом
Плясал безумный скоморох.

И, смерти двиный сон тревожа,
Он бубен потрясал в руке.
Над миром девственного ложа
Плясал в дурацком колпаке.

Едва звенели колокольца,
Не отдаваяся в горах.
Дешевые сверкали кольца
На узких сморщенных руках.

Он хохотал, смешной, беззубый,
Скакал по сумрачным холмам.
И прижимал больные губы
К холодным девичьим губам.

И я ушел, унес вопросы,
Смущая ими божество.
Но выше этого утеса
Не видел в мире ничего."

Я долее слушать безумца не мог,
Я поднял сверкающий меч.
Певцу подарил я кровавый цветок
В награду за дерзкую речь.

Цветок засиял на высокой груди-
Красиво горящий багрец.
"Безумный певец, ты мне страшен, уйди!"
Но мертвенно бледен певец.

Порвалися струны, протяжно звеня.
Как арфу его я разбил
За то, что он плакать заставил меня,
Властителя гордых могил.

Как прежде, в туманах не видно луча.
Как прежде, скитается тролль.
Он, бедный, не знает, бояся меча,
Что гордый рыдает король.

По-прежнему тих одинокий дворец.
В нем трое, в нем трое всего-
Печальный король, и убитый певец,
И дикая песня его.

Автора не помню. Но это стихотворение задело меня за живое.
Смерть с косой.

Луна над старым кладбищем в полночь взошла
И волк в лесу окрестном завыл.
В такие ночи злые творятся дела
И мертвые встают из могил.

А купола церквушки давно не блестят,
Попрятались в тумане густом.
Нетопыри по стенам пучками висят
Да воронье кружит над крестом.

Согнулись чьи-то плечи пол тяжестью лет
В зловещем свете лунных лучей.
То Смерть сама из ада явилась на свет
Со ржавой косой на плече.

И воронье над крышами снова галдит,
Рыдает о злодейке-судьбе.
А в старой церкви колокол глухо гудит.
Ты слышишь? Это звон по тебе.

Над головою небо тревожно молчит,
Заухал где-то филин в лесу.
И рыщут мертвецы по дорогам в ночи,
А Смерть во мраке точит косу.

Автор неизвестен... Но близко мне по духу.

Не горят огоньки вдоль дороги прямой,
Только пляшет огонь в чьих-то красных глазах.
Те, кто сгинул в ночи, не вернутся домой,
И оплакивать некому будет их прах.

В лабиринте теней затаилась беда,
И сбежать не надейся, пока ты живой.
Этот страх не отпустит тебя никогда,
Срок наступит, и вновь он придет за тобой.

И уносится к звездам безрадостный вой,
И чернеют во мраке пустые дома.
Не ищи в пустоте долгожданный покой,
Не смотри на луну-она сводит с ума.

Обошли стороной нас покой и любовь,
И тонуть нам в слезах до конца своих дней.
На могилу мою не кладите цветов-
Только черную розу оставьте на ней.

Автор неизвестен...

* * *

Dark clouds close the sky,
There is no wish to fly.
And only dove on ledge
Can feel my lonely age.

All roads are walked by me,
There is no view to see.
And only wolf in the wood
Can understand my mood.

Loneliness is out of control,
Loneliness has concuered the world.
Sadness operates my mind.
Heartlessness and closed doors I find.

The storm destroyed my soul,
There is no chasm to fall.
And only crane in pond
Can hear my song to God.

To breathe is very hard,
There is no end to start.
And only leaf on wind
Can show you that I'm killed.

Loneliness is out of control,
Loneliness has conquered the World.
Sadness operates my mind.
Heartlessness and closed doors I find...

Некоторые стихи Льва Гумилева.

Из цикла "История"

В чужих словах скрывается пространство:
Чужих грехов и подвигов чреда,
Измены и глухое постоянство
Упрямых предков, нами никогда
Невиданное. Маятник столетий
Как сердце бьется в сердце у меня.
Чужие жизни и чужие смерти
Живут в чужих словах чужого дня.
Они живут, не возвратясь обратно
Туда, где смерть нашла их и взяла,
Хоть в книгах полустерты и невнятны
Их гневные, их страшные дела.
Они живут, туманя древней кровью
Пролитой и истлевшею давно
Доверчивых потомков изголовья.
Но всех прядет судьбы веретено
В один узор; и разговор столетий
Звучит как сердце, в сердце у меня.
Так я двусердый, я не встречу смерти
Живя в чужих словах, чужого дня.

1936 г.

Мне прочли это стихотворение, и оно произвело большое впечатление.
Ледяная Звезда.

Это просто бессонная ночь у костра,
Просто где-то кричит раненый нетопырь.
Этим утром опять развернется игра,
Ледяная звезда опускается в пыль.

Если книги не лгут-значит, нас уже нет.
Что же, наша судьба-предсказанья ломать.
"Победителей судят?" Усмешка в ответ.
Ледяная звезда... Не спеши умирать.

Все закончилось. Снова доиграна роль,
Reallife откатилась в угрюмый канон-
Значит, завтра мы снова придем за тобой...
Ледяная звезда прожигает бетон.

Пожалуй, это одно из самых моих любимых стихотворений о Звездных Войнах.

Над Татуином

Я сказад тебе "Вернусь"-и солгал.
Не вернулся я, на миг заскочил.
Не успел... Хотя всегда успевал,
Но свободы не хватило и сил.

Здесь по-прежнему-песок и песок,
Ослепительный двухсолнечный свет.
Ненавижу. Дал когда-то зарок
Уничтожить сто подобных планет.

Верить в родину-не бывшим рабам.
Впрочем, как же это было давно!
Слишком длинным был мой путь по мирам,
Слишком многое прожить суждено.

Это прошлое-уже не мое,
Эта жизнь уже сгорела дотла.
Я б, наверно, и не вспомнил ее,
Да погоня вот сюда привела.

Я и сам бы мог отправиться вниз,
Только смысла в этом не отыскал.
И откуда эта странная мысль,
Словно что-то я сейчас потерял?

Нет... пусть труперы помесят песок,
Пусть свидетелей удел умереть.
Двадцать лет-вполне достаточный срок,
Чтобы призракам в глаза не смотреть.

А небось бы не узнала-таким,
И прошла, не оглянувшись, легко.
Лишь опять-плывет, плывет Татуин
Под ногами. Далеко-далеко.

Автор этого замечательного творения-Джесс Фьюри.

Френк Герберт.

Review, friends – troops long past review,
All to fate a weight of pains and dollars.
Their spirits wear our silver collars.
Review, friends – troops long past review: Each a dot of time without pretense or guile.
With them passes the lure of fortune.
Review, friends – troops long past review.
When our time ends on its rictus smile, we'll pass the lure of fortune.

Примите, друзья, парад давно ушедших солдат,
Равно готовых принять тяжесть ран и наград.
На духах этих солдат нашего Дома цвети.
Примите, друзья, парад давно ушедших солдат: ведь вероломство в них не поднялось ни на миг.
С ними уходит прочь военное счастье в ночь.
Примите, друзья, парад давно ушедших солдат.
Когда наше время с тобой уйдет с улыбкой скупой, соблазн военных побед покинет мир ему вслед…
<Пер. П.Вязникова>

Эдгар Аллан По

Ворон

Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,
Задремал я над страницей фолианта одного,
И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,
Будто глухо так застукал в двери дома моего.
"Гость, - сказал я, - там стучится в двери дома моего,
Гость - и больше ничего".

Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный,
И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер.
Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали
Облегченье от печали по утраченной Линор,
По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор, -
Безыменной здесь с тех пор.

Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах
Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего,
И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало:
"Это гость лишь запоздалый у порога моего,
Гость какой-то запоздалый у порога моего,
Гость - и больше ничего".

И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга.
"Извините, сэр иль леди, - я приветствовал его, -
Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки,
Так неслышны ваши стуки в двери дома моего,
Что я вас едва услышал", - дверь открыл я: никого,
Тьма - и больше ничего.

Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный
В грезы, что еще не снились никому до этих пор;
Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака,
Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: "Линор!"
Это я шепнул, и эхо прошептало мне: "Линор!"
Прошептало, как укор.

В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двери
И услышал стук такой же, но отчетливей того.
"Это тот же стук недавний, - я сказал, - в окно за ставней,
Ветер воет неспроста в ней у окошка моего,
Это ветер стукнул ставней у окошка моего, -
Ветер - больше ничего".

Только приоткрыл я ставни - вышел Ворон стародавний,
Шумно оправляя траур оперенья своего;
Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо;
С видом леди или лорда у порога моего,
Над дверьми на бюст Паллады у порога моего
Сел - и больше ничего.

И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,
Видя важность черной птицы, чопорный ее задор,
Я сказал: "Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,
О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,
Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?"
Каркнул Ворон: "Nevermore".

Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял стужей,
Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор;
Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться,
Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор,
Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор,
Птица с кличкой "Nevermore".

Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грусти
Душу всю свою излил он навсегда в ночной простор.
Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,
И шептал я, вдруг вздохнувши: "Как друзья с недавних пор,
Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор".
Каркнул Ворон: "Nevermore".

При ответе столь удачном вздрогнул я в затишьи мрачном,
И сказал я: "Несомненно, затвердил он с давних пор,
Перенял он это слово от хозяина такого,
Кто под гнетом рока злого слышал, словно приговор,
Похоронный звон надежды и свой смертный приговор
Слышал в этом "Nevermore".

И с улыбкой, как вначале, я, очнувшись от печали,
Кресло к Ворону подвинул, глядя на него в упор,
Сел на бархате лиловом в размышлении суровом,
Что хотел сказать тем словом Ворон, вещий с давних пор,
Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор,
Хриплым карком: "Nevermore".

Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой,
Чувствуя, как Ворон в сердце мне вонзал горящий взор,
Тусклой люстрой освещенный, головою утомленной
Я хотел склониться, сонный, на подушку на узор,
Ах, она здесь не склонится на подушку на узор
Никогда, о nevermore!

Мне казалось, что незримо заструились клубы дыма
И ступили серафимы в фимиаме на ковер.
Я воскликнул: "О несчастный, это Бог от муки страстной
Шлет непентес - исцеленье от любви твоей к Линор!
Пей непентес, пей забвенье и забудь свою Линор!"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"

Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных нор
Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,
Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,
Обрести бальзам от муки, там, у Галаадских гор?"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"

Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Если только Бог над нами свод небесный распростер,
Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми,
Там обнимет ли, в Эдеме, лучезарную Линор -
Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"

"Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! -
Я, вскочив, воскликнул: - С бурей уносись в ночной простор,
Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака
Лжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный убор
Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!"
Каркнул Ворон: "Nevermore!"

И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,
С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;
Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,
И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,
И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.
Никогда, о, Nevermore!

................................................................................
....

Дмитрий Бобылёв
На признание немецкого аса в том, что лично он сбил самолёт Экзюпери

Спокойствие аса в воздушном пространстве.
Знакомое пение в гуле мотора.
Стандартные будни в войны постоянстве,
Крушащей весь мир своим молотом Тора.

Кто прямо по курсу? Опять лягушатник?
Сейчас мы покажем ему, кто здесь главный!
Французишка мелкий. Похоже - не ратник.
Летит одиночно. Какой-то он странный...

Вираж - и привычно рука на гашетке.
И очередь в цель попадает привычно.
Обученный ас ошибается редко,
Убийство для сильного духом обычно.

...А в будущем веке старик одинокий
Сидит на скамейке со взглядом стеклянным,
Убивший в себе идеал свой высокий.
Прохожие видят - какой-то он странный.

Невежды не ведают, что будет после.
Господство направит рукою остывшей
Германскую пулю, сразившую Мозли,
И меч, Архимеда когда-то сразивший.