Больше всего Хэн переживал за  Лею.  Он  просто сходил с  ума.  Снова
бомбы на Корусканте.  Может быть,  ее уже нет в живых.  Может быть,  вся
планета объята пламенем.
   Он надеялся, что она успела отослать детей.
   Он  отошел подальше от  Синь,  еще  одного старого друга,  которая на
самом деле никогда не  была другом,  оставив ее наедине с  телом Дависа.
Крики и плач не стихали. Ландо прогревал «Госпожу удачу». Похоже, ремонт
пошел яхте на пользу.
   Рядом  топтался Чубакка.  Хэн  не  знал,  сколько  из  сказанного Чуи
слышал.
   - Надо выбираться отсюда,  - сказал он.  - Взрыв должен был произойти
на Корусканте.
   Чубакка поскуливал.
   - Но бросить ребят вот так мы не можем.
   Сейчас он  думал быстрее,  чем  говорил,  и  некому было пошутить над
этим.  Хэн  хотел  улететь,  хотел  убраться  подальше  от  Хода,  хотел
связаться с Корускантом и выяснить, выжил ли там хоть кто-нибудь.
   Выяснить, жива ли Лея.
   У  него тряслись руки.  Он  смотрел перед собой,  но видел лишь Лею в
разорванном белом платье, с растрепанными волосами, из носа течет кровь,
а  она пытается вытащить сенатора в  три раза тяжелее нее.  Лея во время
последнего взрыва. Она умерла бы, если бы он не забрал ее оттуда.
   Сейчас ее некому будет спасать, он далеко.
   Чубакка  что-то   втолковывал  ему.   Хэн  услышал  только  последнее
восклицание.
   - Да,  я знаю, дружище. Мы нужны им. Выясни, сколько кораблей на ходу
и  сколько народа  еще  на  ногах.  Затем  грузись на  «Соколо.  Я  хочу
оказаться среди первых, кто вылетит с Хода. Потом сможем выяснить, что с
Корускантом.
   Чубакка заныл. Хэн кивнул.
   - Кашиийк тоже проверим. Уверен, с твоей семьей все в порядке. Там же
нет дроидов, по крайней мере, это я еще помню.
   Чуи согласился с  доводом и побрел сквозь дым к другим кораблям.  Хэн
глубоко вздохнул,  с  благодарностью вспомнив,  что не снял дыхсательную
маску.  В  воздухе еще не развеялся дым.  Вентиляция на Скачке-1  всегда
была ниже всякой критики. Интересно, сколько народа умрет, задохнувшись?
   Несколько  контрабандистов,  обладавших хоть  какими-то  медицинскими
познаниями,  пробивались через обломки,  извлекая из-под них раненых.  А
потом разделяли их  на  группы.  Хэн  знал,  что они делают,  хотя и  не
одобрял. Они отделяли тех, у кого были шансы выжить, от тех, кто умрет в
течение нескольких часов.  Медицинскую помощь  получат первые.  Синяки и
ожоги подождут,  так же как и серьезные операции. Лучше спасти несколько
жизней наверняка,  чем потерять и  их,  и тех,  кому требуется операция.
Время - главное.
   Время.  Это  могло произойти где  угодно.  То  же  самое могло сейчас
происходить на Корусканте.
   Лея.
   Он полез по камням, с трудом сдерживаясь, чтобы не вытащить бластер и
не  пристрелить Синюшку  на  месте.  Он  только  распалил бы  сам  себя.
Подобная месть все бы испортила.
   Зато он почувствовал бы себя чуть-чуть меньше беспомощным.
   Потому  что  он  знал:   несмотря  на  усилия  медиков,  несмотря  на
спасенных,  разрушение повторится -  по  всему Ходу.  На  Скачке-1  были
дроиды.  Но были они и на Скачке-2,  на Скачке-3...  вплоть до семьдесят
второго.  Даже  на  Скачке-6,  у  Нандриесона,  было  несколько дроидов.
Правда, там потери будут минимальными, Нандриесона нет.
   Хэн поднялся на  «Сокол».  Если отвинтить кресла,  в  салоне окажется
много места.  Он свалил все в малый трюм.  Грузоподъемность у «Сокола» -
будь здоров, он сможет взять на борт раненых.
   Он  заторопился обратно.  Дыма стало меньше.  Неподалеку Ландо грузил
народ на «Госпожу удачу».  Чубакка говорил с суллустианином,  только что
погасившим последние языки пламени. Собеседники кивали друг другу.
   Хэн остановился у группы медиков.
   - Я могу взять критических, - сказал он. - Заносите их.
   Лицо врача было покрыто кровью и  сажей.  Он  все  время вытирал руки
антисептическим полотенцем,  но особого толка от этого не было. Перчатки
он тоже менял.
   - Я даже не знаю, с кого начинать...
   Хэна мутило.  В обмен на каждую жизнь, которую спасал этот парень, он
потеряет другую.  Здесь нельзя выбирать. Нельзя никого заставлять делать
такой выбор.
   Никогда.
   Вернулся Чубакка. Зарычал, перекрывая крики.
   - Пятнадцать кораблей?  Это лучше,  чем я думал.  Иди грузи парней на
«Сокол». Я хочу вылететь одним из первых.
   Чубакка согласно кивнул. Вместе с врачом они стали отбирать тех, кого
можно было переносить.
   Хэн  побрел дальше.  Среди развалин и  все  еще  горячего металла ему
попадались тела,  части тел,  чьи-то  пальцы,  крылья,  даже  оторванная
голова.  От запаха горящей плоти его тошнило.  Но, проходя мимо раненых,
он пожимал тянущиеся к нему руки.
   - Мы вас вытащим,  - повторял он снова и снова, надеясь, что обещание
позволит им протянуть до тех пор,  пока кто-нибудь действительно вытащит
их. Иногда хватает одной лишь надежды.
   В конце концов он добрался до «Госпожи удачи».  Ландо нес руурианина;
пушистое тело бедолаги обгорело, руурианин то открывал рот, то закрывал,
и это был единственный признак того, что он еще жив.
   -  Несколько дней потребуется,  чтобы разыскать всех,  Хэн,  -  Ландо
пригнулся, проходя в люк «Госпожи».
   Корабль был  похож на  собственный призрак.  Селусс заканчивал монтаж
компьютерных систем.
   Хэн оскалился:
   - Ты ему доверяешь?
   - Честно?  Мне наплевать.  Он поможет мне вывезти раненых.  Остальное
неважно.
   Хэн  кивнул.  К  «Госпоже» уже  тащили носилки.  Она  больше ничем не
напоминала прогулочную яхту,  скорее корабль-лазарет времен Альянса.  Со
всех сторон раздавались громкие стоны.  Сси без волос, оодоки без шипов,
люди без рук... картина разрушения становилась от этого только ужаснее.
   -  Я улетаю отсюда.  Синюшка сказала,  что дроиды предназначались для
Корусканта.
   - Синюшка?  - Ландо положил руурианина на матрас рядом с родианцем, у
которого не хватало обоих глаз. - А я думал...
   -  Она работала на какого-то парня по имени Куэллер.  С Алмании.  Ему
нужна Лея.
   -  Алмания?  -  Ландо потер ладонями поясницу.  - Опять Алмания.  Все
вертится вокруг нее.
   Хэн кивнул:
   - Полагаю, я выступил в роли наживки.
   -  Если дроиды предназначались для  Корусканта...  -  Ландо прочистил
глотку.  Потом болезненно улыбнулся.  - Вот что я тебе скажу, дружище. Я
могу сделать и два рейса. А ты делай то, что должен.
   Хэн сжал ладонью его плечо.
   -  Ты хороший друг,  Ландо.  И путешествие на.  Ход убеждает меня все
больше и больше.
   - Я изменился, - негромко откликнулся Калриссиан. - Было время, когда
и я был ничуть не лучше Синюшки.
   Хэн помотал головой.
   - Это вряд ли. Она знала, что могут натворить эти дроиды.
   - Каррде говорил,  что здесь все изменилось. Неудивительно, что он не
хотел возвращаться.
   - Ага... - Хэн сбежал по трапу. Внизу он остановился. - Спасибо.
   Ландо вновь сделал тщетную попытку улыбнуться:
   - Для тебя - все что угодно, дружище. Я тебе завидую.
   - Когда-нибудь, Ландо...
   -   Да,   когда-нибудь,   -  согласился  Калриссиан  и  повернулся  к
руурианину, чтобы устроить его поудобнее.
   Хэн спешил к  своему кораблю.  Он надеялся,  что у него действительно
еще есть все что угодно.  Похоже, ему на роду написано жить с постоянной
угрозой потерять Лею и детей.  Но думать о том не хотелось. Он знал, что
будет делать, если их убьют, и это будет жутко.
   Если что-то  случилось с  Леей и  ребятишками,  его  никто и  никогда
больше не назовет хорошим человеком.
                                  * * *
   Тварь вылизывала его.
   Люк закрывал голову руками, а тварь методично проводила мягким теплым
языком,  раз,  другой,  третий.  Из  пасти  жутко воняло,  но  вообще-то
ощущения были приятными. И спина болела все меньше.
   Люку казалось, что его завернули в теплое, плотное одеяло.
   Он  где-то читал о  существах,  в  чьей слюне находили обезболивающие
вещества, так что жертва ничего не чувствует в момент смерти. Только ему
всегда казалось,  что при этом он  должен был потерять и  волю к  жизни.
Наоборот. Он чувствовал, что набирается сил.
   Только  не   мог  пошевелиться.   Язык  был  тяжелый  и   не   давал,
приподняться.
   Затем в  голове у  него возникла картинка.  Маленькое смешное нелепое
существо лежит на полу,  сжимая оружие.  Его руки... нет, лапы... болят,
они все в  крови.  Смущение - и почему эти твари вновь и вновь причиняют
боль?  - и долгое, абсолютное одиночество. И тоска по прохладным лесам и
свежему ветру. И солнечному свету.
   Солнечный свет.
   Тварь... нет, тернби... скучал по свету.
   Телепатия. Тварь... тернби... обладал даром телепатии.
   - Эй, - придушенно сказал ему Люк. - Мне иногда надо дышать.
   Язык тут же убрался.  Он почувствовал страх существа, надежду, что на
него не  станут опять нападать.  Люк  сделал глубокий вдох и  протянул к
твари руку.
   - У меня ничего нет.
   Тварь склонила голову набок. Она не понимала.
   Тогда Люк нарисовал у себя в голове картинку: он берет лучины, ломает
их о колено и выбрасывает.
   Затем вообразил, как вынимает щепку из лапы терн6и и лечит рану.
   Прости меня. Я решил, что ты хочешь сожрать меня.
   Тернби послал ответные образы.  Крошечные человечки нападают, кусают,
бьют,  кричат,  тычут палками и факелами.  Тернби расшвыривает их, и они
умирают.  Его кормят так нерегулярно, что приходится есть трупы, а потом
тернби становится плохо.  От  такой еды болит живот.  Он вынужден жевать
то,  что дают,  а это так неприятно. Он может есть мясо, но предпочитает
растения и змей. У него и зубы приспособлены, чтобы перемалывать листья.
Он любит плотно поесть, зато потом его можно неделями не кормить.
   И тело у него в три раза меньше, чем должно быть.
   Он умирает от голода.
   Медленно.
   Один в темноте.
   Люк  содрогнулся.  Он  понятия  не  имел,  сколько  тернби  провел  в
заключении,  но  счел,  что достаточно долго.  Люк поднялся и  подошел к
нему, потом указал на решетку на потолке. И вообразил, как тернби ломает
решетку.
   Тот немедленно встал на задние лапы и потянулся к решетке. Не хватило
какого-то метра.  Потом тернби «рассказал» обо всех попытках сбежать,  о
том,  как  пытался  добраться до  охранников и  убить  их,  как  пытался
допрыгнуть до решетки, как однажды воспользовался досками. Ничего у него
не вышло. Решетку никак не поднять.
   Я смог бы...
   Териби  вопросительно посмотрел на  Скайуокера.  Глаза  у  него  были
круглые,  синие и  очень ласковые,  а нос - нежно-розовый.  И с чего Люк
решил,  будто этот мохнатик опасен? Люк представил, как тернби поднимает
его к решетке, а он пробирается сквозь прутья и освобождает тернби.
   Тварь уселась на хвост и задумчиво задрала морду. Потом посмотрела на
Люка и послала картинку,  в которой Люк пролезал сквозь прутья и уходил.
Такое раньше случалось.  Несколько человек так и сделали.  К изображению
примешивалось ощущение печали и нежелание довериться кому-то еще раз.
   Люк поразмыслил.  Затем стал вспоминать.  Вот он  учится на  Дагоба у
Йоды,  помогает джаве  на  дредноуте «Глаз  Палпатина»,  разговаривает с
Анакином и близнецами в госпитале. Он вспомнил учеников, принадлежащих к
разным народам.  Вспомнил, как сумел, философию джедаев. Трудно было все
упростить до обычных картинок, но иначе тернби не понимал.
   Тварь протянула ему левую, здоровую лапу.
   Без  колебаний Люк шагнул на  нее и  начал взбираться.  Подъем был не
прост, в основном приходилось подтягиваться на руках, но Люк добрался до
подушечки и  уцепился за коготь.  Люк обхватил коготь - размером почти с
его ногу - обеими руками. Тернби снова встал на задние лапы, вытянулся и
протянул лапу к решетке. Люк ухватился за прутья и подтянулся.
   Свежий  воздух.  Коридор  был  широкий  и  чистый.  Стены  сделаны из
материала,  которого Люк ни  разу не  видел;  какая-то серая субстанция,
похожая на  бумагу.  Времени рассматривать ее не было.  Люк нагнулся над
решеткой.
   Тернби сидел и  смотрел на него.  Глаза его светились в темноте.  Люк
послал  ему   мысленное  изображение  обстановки  наверху.   Затем  стал
исследовать решетку: как бы ее приподнять.
   - Вообще-то, - сказал кто-то за его спиной, - надо потянуть за рычаг.
Слева.
   Люк оглянулся.  Слева от  него из  стены торчал длинный рычаг.  Возле
него стояли четыре охранника, целясь из бластеров в беглеца. Все четверо
были упакованы в  доспехи имперских штурмовиков.  Тот,  кто  заговорил с
ним, снял шлем. И кивнул в противоположном направлении.
   Еще семь охранников с другой стороны.
   Отчаяние было  таким сильным,  что  чуть не  сшибло его  с  ног.  Это
горевал тернби.  Люк  хотел послать ему  образ,  предупредить,  что рано
сдаваться,  но  не придумал,  какой должна быть картинка.  Да и  времени
сконцентрироваться не было.
   - Почему вы решили, что мне нужен рычаг?
   Штурмовик пожал плечами.
   - Если освободить тернби, здесь начнется сущий хаос.
   Что точно,  то точно.  Надо было что-то срочно придумать.  Если бы он
мог прыгнуть к рычагу,  ситуация мгновенно изменилась бы.  Но он не мог.
Придется выиграть бой.
   - Полагаю, я опять пленник, - сказал он. - Как вы собираетесь со мной
поступить?
   Ему никто не ответил. Люк улыбнулся.
   - Парни, а вы видели раньше джедая?
   Охранники уставились на  него.  Перенеся вес  на  здоровую ногу,  Люк
прыгнул через решетку и со всего размаха ударил по рычагу раненой ногой.
Теперь бластеры.  Порыв ветра ударил по  стражникам,  сбивая их  с  ног,
выдирая из рук оружие.  Люк почувствовал внезапную слабость.  Интересно,
так ли чувствовал себя Вейдер,  когда проделывал тот же трюк в  Облачном
городе?
   Решетка отскочила,  чуть было не  придавив двух охранников.  Бластеры
лежали горкой у ног Скайуокера.  Охранники жались к стенам, к полу, даже
к решетке, только бы их не унес смерч.
   Люк наклонился к  оружию,  когда что-то  белое,  огромное и  пушистое
пронеслось мимо него.  Это выпрыгнул из подвала тернби.  Люк унял ветер.
Охранники вскочили  и  со  всех  ног  помчались по  коридору.  Их  крики
эхом-отдавались от стен.
   Скайуокер улыбнулся тернби. Тот в ответ подмигнул.
   -  На этот раз наша взяла,  -  сказал Люк.  Он собрал все одиннадцать
бластеров и  повесил себе на плечо.  -  Но у  меня есть подозрение,  что
дальше не все будет так просто.