Эта вещь планируется как цикл рассказоб об Анакине/Вейдере, начиная с его рождения и до смерти.

1 рассказ
Избранный

Шми Скайуокер уложила своего сына спать. Малыш родился рано утром, часа в четыре. Сейчас уже был вечер. Остывал горячий воздух Татуина, город накрыла темнота, а Шми все стояла на крыльце, вглядываясь в темноту, и ждала. А в доме на кроватке спал ее сын. Она еще не дала ему имя. Пусть это сделает его отец, ее возлюбленный. Она связалась с ним еще вчера. Он скоро должен быть здесь.
Было так тихо. Давно все соседи легли спать, а Шми все стояла.
Никто не знал, кто отец ребенка Шми. Да и сама она, коль уж на то пошло, мало что знала об Эдагаре Ренальде, изгнаннике и предателе Ордена джедаев.
- Шми, - окликнул тихий голос и на крыльцо взбежал высокий мужчина в темном длиннополом плаще. Он заключил Шми в объятия и на руках внес в дом.
Только когда Шми закрыла все ставни, он скинул с себя плащ и подошел к кроватке младенца.
- Сынок…
Мозолистая рука протянула к спящему мальчику и осторожно погладила по голове. Ребенок заворочался в ворохе одеял, но не проснулся.
Мужчина был высок. Плотная ткань облегала мускулистую фигуру воина. Светлые волосы он собрал в хвост. А еще у него были голубые глаза. Шми с удовольствием отметила, что у ее сына глаза такие же, как у Эдагара. Может, у него и волосы будут светлыми, и он будет также высок, строен, красив. Благородный рыцарь.
- Что Уотто? – спросил Эдагар.
- Радуется, - горько усмехнулась Шми. - Заплатил за одного раба, а получил двух.
- Я вас выкуплю, - мужчина вскинул голову и посмотрел в глаза любимой. – Выкуплю, - повторил он. – Найду деньги, подзаработаю.
Шми покачала головой.
- А что потом?
Эдагар отвел взгляд. Да, он всегда признавал, что бывает импульсивен и несдержан, а Шми намного практичней его. Даже если он выкупит Шми и сына, им некуда идти. Он в розыске. А подвергать свою семью опасности только потому, что он хотел быть рядом с ними… Нет! Он потерпит, ему не впервой. Он же сможет с ней иногда видеться, а потом и с Анакином, когда тот подрастет.
- Уотто хороший хозяин, - сказала Шми. – Не такой уж самодур.
Эдагар передернул плечами.
- Как же я ненавижу рабство, Шми! Как я хочу, чтобы ты была свободна! А теперь рабом стал и мой сын!
Он сел на старый жесткий диван и спрятал лицо в ладонях. Шми молча смотрела на него. Молчание затягивалось. Так было всегда, когда разговор заходил о рабстве. Шми не любила своего хозяина, никогда не оправдывала рабство, но она отдавала себе отчет, что с Уотто ей повезло. У него свои заскоки, но лучше он, чем какой-нибудь хатт.
- Как ты его назвала? – спросил Эдагар, поднимая голову.
- Я хотела, чтобы ты выбрал имя.
Эдагар подошел к кроватке. Он долго смотрел на мальчонку, перебирая в уме имена. Но ни одно не подходило. Бывший джедай искал что-то связанное со светом, свободой и что-то очень простое, незамысловатое.
- Орион, - тихо сказал он. Но тут же помотал головой. – Я хочу, чтобы имя начиналось на гласную. Что-то легкое и светлое. Шми, боюсь, моя фантазия в отпуске.
- Значит, придумаешь завтра, - ничуть не огорчилась Шми.
- А ты как хочешь его назвать?
- Ну, я думала что-то вроде Люк или Колин.
- Мне нравится имя Люк. Ты хочешь так назвать его?
- Люк… Светлое имя. Простое. Легкое. Мне оно очень нравится. Но… Я все же думаю, что оно не для него. Не для нашего мальчика. Люк все же не его имя. Подумай. Я уверена, ты найдешь то, что ему подойдет.
Всю ночь Эдагар ворочался на постели, не смыкая глаз.
«У меня есть сын!» - думал он.
И это мысль не давала ему покоя. Он вскакивал и подходил к детской кроватке, чтобы убедиться, что маленький мальчик ему не привиделся, что у него действительно есть теперь сын. Это похоже на чудо, на сон. Но все же это было правдой.
Эдагар подскочил вместе со Шми, когда Анакин проснулся ночью и захныкал. Он смотрел на своего мальчика, пока Шми снова не уложила его спать.
Утром Эдагар встал с синяками под глазами, но вполне довольный жизнью.
Он буквально подлетел ко Шми, которая кормила Анакина, и опустился рядом на пол, с любовью глядя на самых дорогих для него людей.
- Анакин, - сказал он в ответ на вопросительный взгляд Шми. – Мне кажется, ему очень подойдет имя Анакин.
Шми ласково улыбнулась ему.
- Анакин, - повторила она, глядя на малыша в руках. – Анакин. Да, мне нравится это имя.
Эдагар покинул дом ночью, когда все соседи спали и не могли видеть, как на крыльцо вышла сначала хозяйка дома, а за ней высокий незнакомый мужчина с младенцем на руках. Мужчина долго смотрел на ребенка, потом отдал его Шми, поцеловал женщину и торопливо зашагал прочь по улице, надвинув на голову капюшон длинного черного плаща.
Шми стояла на крыльце и еще долго провожала взглядом одинокую фигуру, пока та не скрылась за углом.
А Эдагар Ренальде быстро шел к своему кораблю. Ему еще много предстояло сделать, но теперь и умереть было не страшно. Он, бывший джедай, был по-настоящему счастлив, зная, что где-то у него есть самая настоящая семья, которую джедаям иметь запрещено, что его ждут и любят. А с остальным уж он справится. Только одно волновало Ренальде: его сын, Анакин был Одаренным. И его жизнь – Ренальде это чувствовал – будет очень трудной.
- Ты справишься, Анакин. Ты справишься. Я знаю, ты сильный. Галактика тебя еще узнает.
А в своем доме Уотто отмечал с друзьями удачную покупку рабыни.
- Купил одного, а получил двух! – ликовал он, поднимая бокал.

А Анакин Скайуокер спал в своей кроватке. Он еще был слишком мал. Он еще не знал, что его детство будет очень трудным, что у него не будет игрушек, что он раб и что Уотто будет лупить его за малейшую провинность, что у него будет очень мало друзей и что однажды ему придется покинуть маму. Не знал, что станет самым сильным джедаем, а потом – самым могущественным ситхом. Не знал, что жизнь – очень несправедливая штука и чтобы выжить нужно будет научиться убивать. Сейчас Анакин Скайуокер просто крепко спал, теребя крошечной ручонкой во сне одеяло. Его мама тихо плакала рядом по улетающему на звездном корабле мужчине, а его отец сидел в рубке и с горечью думал о том, что не сможет защитить своего сына.

Где-то очень далеко Дарт Сидиус поднял бокал за рождение Избранного.

2 рассказ
Хранитель могил

- Анакин! Эни! Иди сюда! Где тебя носит?
Шми Скайуокер вышла на крыльцо дома. Ночь на дворе, а ее семилетний сынишка снова куда-то удрал.
- Анакин! – закричала Шми, вглядываясь в темноту, но Анакина нигде не было, только мимо дома по улице пробежал, сверкнув босыми пятками Китстер.
- Китстер! – позвала Шми. – Ты не знаешь, где Анакин?
- Нет, - помотал черноволосой головой мальчик. – Но он что-то говорил о том, что собирается к Древним захоронениям.
- К Древним захоронениям? Но это же далеко. Он не доберется туда и за сутки.
- Так он же взял спидер у Уотто.
Шми едва за сердце не схватилась. Угнать спидер Уотто! Это же равносильно самоубийству! Да и что будет, когда тойдарианец обнаружит пропажу?
Китстер убежал домой, а Шми еще долго стояла на пороге дома, вглядываясь во тьму. Китстер мог и ошибаться, ведь Анакин редко делится своими планами, особенно такими рискованными, как угон спидера у хозяина. Да и зачем его к захоронениям-то потянуло? Мало ему было прокатить Уотто по каньону Нищих на максимально возможной скорости, так теперь еще и это. Шми невольно усмехнулась, вспомнив глаза тойдарианца, когда Анакин остановил спидер у его лавки. Бедняга и не думал, что можно так водить машину. Но Анакин никогда не подчинялся никаким правилам. Он был очень свободолюбивым. И при этом нельзя его назвать строптивым, нет. Он может быстро выполнить любое задание Уотто, а потом из оставшихся запчастей начать собирать сканер, чтобы найти у себя в организме передатчик со взрывным механизмом. Да, ее сын был сущим наказание. Трудно даже представить, каким он вырастет. Сейчас угоняет спидеры, ворует запчасти и периодически – нечаянно! – поджигает мастерскую Уотто, но что же будет потом?..
Сына Шми Скайуокер никакие «потом» не интересовали. Он гнал спидер хозяина по пустыне. Пожалуй, эту выходку можно отнести к разряду сумасшедших. Ночью отправиться в пустыню! Да ни одно здравомыслящее существо это не сделает! И все же Анакин гнал спидер по барханам песка, а ночь уже вступала в свои права.
Заметно похолодало, и Анакин тут же пожалел, что не захватил теплую одежду. Но тогда ему пришлось бы сказать матери, для чего она ему нужна, и получил бы нагоняй. Надо оно ему? Разумеется, нет.
Захоронение уже рядом. Да и не страшно совсем оказалось в пустыне. Конечно, он может встретить тускенов или крайт-дракона. Но разве дело того не стоит?
Если честно, то Анакин сам не очень понимал, зачем ему потребовалось ехать к этим захоронениям. Говорили, что они самые-самые старые на всем Татуине, что там похоронены воины, которые в древние времена здесь сражались. Другие, правда, утверждали, что это священное место тускенов, но Анакин этому не верил. Он давно собирался съездить сюда, а сегодня его просто потянуло к Древним могилам. Он почувствовал, что должен там быть сегодня, хотя и не знал, для чего. Но Анакин привык доверять своим чувствам, они еще ни разу его не подводили. К тому же Уотто очень кстати отправился в гости. Он и Анакина хотел позвать за компанию в качестве водителя и предмета гордости, но потом вспомнил безумную гонку по каньону Нищего и передумал. Ну мало ли. Один раз обошлось, но тойдарианские боги шутить не любят. А вот бог Анакина – Уотто утверждал, что такой существует - не может не существовать! – был заядлым шутником, вот и сейчас потянул мальчика на очередные приключения.
Пески закончились, и Анакин теперь ехал по каменистой неровной почве. А вон и две скалы, между которыми находится захоронение.
Машину мальчик остановил у подножия одной из скал и спрятал за валунами на всякий случай. Если спидер уволокут джавы, Уотто его по стенке размажет.
Между скалами был узкий лаз, такой, что не всякий взрослый человек смог бы протиснуться. Может, именно поэтому так восхищаются могилами, что туда так трудно добраться? Но только не для семилетнего горящего энтузиазмом пацана. Анакин протиснулся в каменную щели и смело зашагал вперед.
Туннель изгибался, становился все уже и ниже. Через пару поворотов Анакину пришлось опуститься на колени и ползти. Да какой там взрослый! И подросток тут может застрять за здорово живешь. Но Анакин подбадривал себя мыслью, что эти захоронения определенно не являются местом сборища тускенов, хотя бы потому, что они, особенно вместе с бантами, сюда не пролезут.
Да и ему ползти было трудно. Да и темно. Анакин натыкался на стену, на ощупь отыскивал проход, а в колени и ладони больно впивались мелкие камушки. Жаль, что он не взял с собой фонаря, но ведь у него всегда было очень хорошее ночное зрение. А чтобы ползти по узкому туннелю много света не надо. Тут не ошибешься, сворачивать некуда. Если бы Анакин не был уверен, что где-то там впереди захоронения точно есть, он ни за что не пополз бы дальше. В узком каменном туннеле воздуха не хватало, и он уже начал задыхаться. А потолок становился все ниже и ниже. Уже пришлось лечь на живот, чтобы проползти.
- Откуда, спрашивается, известно, что здесь есть захоронения? – рассуждал вслух Анакин. – Ведь не ребенка же они сюда посылали проверять? Может, наняли инопланетянина, тощего и маленького?
Его голос разнесся по туннелю и вызвал эхо.
- Определенно, тут есть какой-то выход, - продолжил Анакин. – Иначе мне каюк.
И выход действительно скоро нашелся. По крайней мере, Анакин неожиданно вывалился из узкого лаза в более просторное помещение. Анакин решил, что это пещера. Он уселся на пол, покрытый песком, и призадумался. Видно ничего не было, тьма кругом – хоть глаз выколи. И неизвестно, насколько большая эта пещера, сколько из нее выходов и есть ли они вообще.
- Если я пойду прямо… Но как я узнаю, что иду именно прямо. Вроде бы я что-то слышал про то, что правая нога делает шаг больше, чем левая. Значит, я пойду не прямо. А как я потом вернусь?
Но сидеть на полу было бесполезно, это ни на шаг не приближало его к цели путешествия. И тогда Анакин стащил рубашку, положил ее на пол у входа в лаз и пошел вдоль стены направо, ощупывая ее руками.
- Если пещера не имеет выхода, я наткнусь на рубашку. И я буду надеяться, что это именно пещера, а не лабиринт.
Что-то подсказывало Анакину, что он в не очень большой круглой пещере. Осталось только найти выход отсюда.
Мальчик медленно двигался вдоль стены, ощупывая руками ее неровную поверхность. Вся стена была испещрена трещинами. Одни из них иногда казались Анакину долгожданным выходом, но ощупав их и просунув в них руку, он натыкался на глухую стену. Вдруг Анакин почувствовал под ногами что-то мягкое, споткнулся и заорал от страха. Его крик пронесся по пещере. Анакин замер, напряженно вглядываясь в темноту, ожидая, что оттуда сейчас выскочит какое-нибудь чудище, на которое он наступил. Но в пещере снова воцарилась тишина, а нападать никто не спешил.
- Да это же моя рубашка! – вспомнил Анакин, нащупывая руками комок ткани. – Так значит, здесь нет выхода?
Пещера не ответила.
- Вот влип.
Анакин снова уселся на пол пещеры. Не может же быть, чтобы не было выхода. Те, кто лазил сюда до него, наверняка брали с собой фонарики. А значит, выход находили при помощи света. Может, он на полу? Пещера казалась не очень большой, и Анакин решился исследовать пол на предмет наличия в нем трещин. Скоро ему повезло, и он натолкнулся на достаточно большую трещину. Вроде бы, это и есть выход. Боле не рассуждая, он спустил ноги в отверстие и оттолкнулся руками от пола. Зря он это сделал. Трещина только казалась большой. Но чем дальше летел Анакин, тем больше она сужалась, его било о каменные выступы, в которых Анакин, отчаянно цепляющийся на жизнь, с удивлением опознал ступеньки.
Но наконец, полет завершился, и мальчик кубарем вылетел из дыры на каменный пол, присыпанный песком. Он снова оказался в пещере, на этот раз выход был виден очень хорошо. Анакин радостно вскочил и помчался к лазу, в который пробивался лунный свет. Чтобы добраться до дыры ему пришлось вскарабкаться по камням, но Анакин так торопился поскорее выбраться из пещеры, что не обращал внимания на ссадины и ушибы.
Какое счастье дышать свежим воздухом! Увы, приключения на этом не завершились. Оказалось, что он стоит на самом краю глубокой ямы, куда ведет узкая каменная тропка. Недолго думая, Анакин побежал по этой тропинке. Только пятки засверкали. Стенку ямы сужались, образуя перевернутый конус. А тропинка неожиданно оборвалась. Анакин остановился. Идти дальше было некуда. Только вниз. И оказалось, что в скале нарублены ступени. Непросто было по ним спуститься! Но Анакин уже чувствовал, что цель близка. Еще один узкий лаз он преодолел быстро и ловко. А когда высунул голову из дыры, то обнаружил, что добрался-таки до места назначения!
Это не было похоже на обычное кладбище. На небольшом пространстве было множество холмов из наваленных камней, на каждом лежала каменная табличка, а на табличке – засохшие цветы. Анакин робко приблизился к ближайшей могиле и прикоснулся к камням. Вроде, обычные камни. Но Анакина интересовали цветы. Он взял один засохший цветок и принялся внимательно разглядывать. Конечно, он знал, что такое цветы, видел на картинках и по головизору. Но он никогда не видел настоящих цветов. Пусть засохших и сожженных солнцами Татуина, но настоящих!
Цветок оказался очень интересным. У него было множество лепестков и странные узкие длинные листья.
Анакин гадал, откуда здесь могли взяться цветы, но не находил ответа. Да и зачем они здесь?
Анакин встал на ближайший камень, чтобы увидеть надпись на табличке. К счастью, она была на общегале.
«Манро Калатос. Меня убивали, Меня убивают, Меня будут убивать, а Я все равно живу, потому что Я – это Ты, если Ты это прочел. Потому что Я – Свобода, и Ты тоже найдешь свою Свободу. Молись, чтобы она отличалась от Моей»
Анакин перечитал надпись еще раз, но понятней она от этого не стала. Кто же эта Манро Калатос, почему ее могила здесь и кто принес ей цветы?
- Я вижу, ты пришел сюда, Анакин, - произнес незнакомый тихий голос за спиной. Мальчик резко обернулся, судорожно стискивая кулаки и готовясь к драке.
В метре от него стоял человек в черном плаще.
- Не бойся меня, - сказал человек, подходя ближе, но Анакин только теснее прижался к камням могилы, настороженно следя за незнакомцем.
- Кто вы?
- Ох, Эни. Если я скажу тебе имя, тебе это разве что-то даст?
- Нет, но я спросил, кто вы. Я не спрашивал имя.
- Я… Честно говоря, сейчас трудно сказать, кто я. Но наверно, я хранитель этих могил. Когда-то я был джедаем, - человек в плаще увидел, как загорелись глаза мальчика, - но я покинул Орден.
- Почему? – вопрос вырвался у Анакина раньше, чем он смог подумать, что это, возможно, очень нетактично.
- Это сложно объяснить, Эни. Наверно, я просто не джедай. Но я, как ни странно, и не ситх, хотя их идеология мне ближе. Таких, как я, называют Потерянными, Ушедшими, а иногда – Предателями.
- Предателями? Это за то, что вы предали Орден.
- Я не предавал Орден, Анакин! Я просто – ушел. Но в Ордене это считается предательством. Эни, это я позвал тебя сюда. Ты уже достаточно взрослый, чтобы все узнать.
- Что узнать?
- И очень-очень любопытный, - усмехнулся хранитель. Анакин почувствовал, что краснеет. – Я все расскажу тебе. Но сначала я хотел бы показать тебе это место. Я вижу, ты заинтересовался могилой Манро Калатос. Да, она была необыкновенной женщиной. Очень свободолюбивой. Она сама была Свободой. Поэтому покинула Орден джедаев. И поэтому сейчас лежит здесь. Она просила, чтобы на ее могиле была эта надпись. Все оставляют завещания. И все эти надписи помогут тебе понять себя.
- Но что она обозначает? Вы сказали, что она была Свободой?
- Ты сам можешь это понять.
- А цветы? Это вы их принесли.
- Да, я принес их и на этот раз. Ты, наверно, не видел еще живых цветов? Пойдем.
Они обошли несколько могил, и хранитель остановился у скалы. Там лежала его сумка с вещами и большой пакет, из которого выглядывали цветы. Настоящие живые цветы!
Анакин опустился на колени и осторожно коснулся цветка. Он был влажным, а на ощупь – очень хрупким и нежным.
- Возьми его, - сказал хранитель. – Он твой.
Не веря своему счастью, Анакин вытащил из пакета цветок на длинном стебле. Он держал его обеими руками, осторожно, как величайшее сокровище на свете.
Хранитель велел Анакину взять пакет и идти за ним. Они походили к могилам, хранитель убирал засохшие цветы и клал на их место свежие, а Анакин читал надписи на табличках.
«Кейтлина Герт. Я взлетела лишь однажды. Поверь, это стоило того, чтобы потом упасть»
«Ромклин Шин. Я признаю, что я Предатель и Отступник. Но этого почему-то не признает мой сын»
«Керл Тийленко. Ты тоже попадешь в эту ловушку. И Ты тоже не будешь стремиться выбраться из нее. Лишь об одном прошу: сумей найти достойного держать тебя на привязи, того, перед кем Ты добровольно встанешь на колени, просто так встанешь, ни за что, но если Ты достойного не найдешь, не смей – заклинаю тебя! – не смей преклонять колено. Рви поводок! Иначе Ты Истинную Любовь никогда не найдешь. И пусть Любовь – капкан, но он – поверь! – теплей огня в камине, дороже золота и нежнее лепестков роз»
Ларена Вето. Я хочу Жить, а значит, я хочу чувствовать – Боль, Страх, Счастье, Ненависть, Страсть. Помни: пока Ты чувствуешь – Ты Живешь»
Когда они обошли все могилы, Анакин все же решился сказать:
- Но я не понимаю, что значат эти надписи.
- Конечно, не понимаешь. Но со временем, тебя все станет ясно. Я не хочу сейчас забивать тебе голову идеологией или решать за тебя, кому присягнуть в верности. Свой путь ты выберешь сам. Сейчас я просто показал тебе это место. Когда тебе будет некуда идти, приходи сюда: здесь ты сможешь найти ответы на все вопросы.
- Но как вы прошли сюда? Ведь тот лаз очень узкий и…
- Здесь есть другой путь. Я покажу тебе его позже.
Хранитель сложил сухие цветы в кучу и поджег ее.
- Я хочу, чтобы ты знал, Анакин, что ты особенный. Да. Ты такой же, как мы. И всегда таким будешь. Твой путь будет очень трудным, он и сейчас не прост, но помни: тебе есть, куда возвращаться. Ты уже достаточно взрослый, чтобы это услышать. Мне трудно это говорить, но тебе нужно это знать. Я твой отец.
Анакин вскинул голову на хранителя. На секунду в нем всколыхнулся гнев и неверие, но тут он встретился взглядом с хранителем и – поверил. Вот этим глазам, как у него самого, голубым – поверил.
- Но почему же ты… не с мамой? Ты не любишь ее? – Анакин тут же пожал о сказанном. Потому что хранитель опустил голову и тяжело вздохнул.
- Я не тот человек, с которым она стала бы жить. Ты должен это понять. Да, мы оба любим друг друга, и мы любим тебя, сынок, но я – изгнанник. Мне нет места в этом мире, у меня нет ничего, кроме вас. И мы со Шми решили, что будет лучше тебе расти с ней. К тому же, меня в любой момент могут арестовать, убить. Я хочу, чтобы ты не пытался изменить наше с мамой решение. Тем более, если ты любишь маму. Если бы она осталась со мной, ей бы тоже грозила гибель. Как и тебе.
- Так дело только в безопасности.
- Нет, не только. Еще и в моральном комфорте. Теперь ты сможешь видеться со мной. Я тебя не оставлю. Но все же, если вдруг тебе придется менять свою жизнь, уехать с этой планеты, я хочу, чтобы не колебался и секунды. Татуин не место для тебя, тебе здесь негде развернуться, ты чувствуешь это, не так ли? Ты покинешь это место, скоро покинешь. Но я всегда тебя буду любить, кем бы ты ни стал, что бы ни сделала. Я верю: ты хороший человек, Анакин Скайуокер.

Когда на следующий день Анакин вернулся домой, Шми уже по его лицу все поняла.
- Ты встречался с отцом? – шепотом спросил она. – Прости, Эни, что не сказала тебе раньше.
Но сын только отмахнулся.
- Мне папа уже все объяснил. Я только хотел узнать, как его зовут. Я забыл спросить у него.
- Эдагар. Его зовут Эдагар Миарно Ренальде. А теперь, Анакин Эдагар Скайуокер-Ренальде, беги к Уотто, потому что он в гневе. Он вернулся с вечеринки, а ни тебя, ни спидера на месте нет.
- Хорошо, мам, пойду послушаю причитания Уотто. Мам, - Анакин взял с сиденья спидера букет цветов. – Это тебе папа велел передать.
Свой синий цветок Анакин спрятал за пазуху. Он сохранит его во что бы то ни стало. Как память об отце, память о тех давно умерших изгнанниках, об их могилах, припорошенных песком.

А не плохо... Довольно приятные наивные рассказики. Хотелось бы прочитать продолжение.

Кстати, никогда не мог понять, почему из слов Шми, что у Анакина не было отца, все делают уверенный вывод, будто отца физически не существовало. В русском языке для таких, как Анакин существует слово "безотцовщина". Сообщение Шми означает лишь то, что она не хочет говорить об отце Анакина, который не принимал участия в воспитании сына, как в этих рассказах. Впрочем, рабыня вполне может даже не знать, кто является отцом ее ребенка.

3 рассказ
С днем рождения

У джедаев не принято праздновать день рождения. Почему-то считается, что это не соответствует высокому званию рыцаря. Да и коль уж на то пошло, то для Силы не важен возраст. Никто не имел ни малейшего понятия, сколько лет магистрам Ордена. Сами они, конечно, в курсе. По крайней мере, Анакин очень надеялся на это. Вот он точно знал, когда у него день рождения. Сегодня ему исполняется четырнадцать лет. Учитель помнил об этом. Он поздравил Анакина с праздником, а потом велел отправляться на тренировку. Подарков ему не полагалось. Да, на Татуине все было по-другому. Шми пекла ему праздничный пирог, торжественно вручала подарок – пусть скромный, но настоящий подарок. Даже Уотто как-то решил отпраздновать день рождения Анакина (ему с приятелем нужен был повод, чтобы выпить, а день рождения любимого раба подходило как нельзя лучше). Но в Ордене на это рассчитывать не приходилось.
И вообще день с утра не заладился. Сначала Кеноби с его сухими поздравлениями на ходу, потом обычная тренировка, на которой у Анакина все валилось из рук, обед, где он умудрился поссориться с падаваном Мейса Винду – здоровяком Марком. Марк был совсем не похож на своего учителя. Белокожий, неказистый, коренастый и раздражительный. Все попытки Мейса научить его терпению с треском провалились. И вот Анакин нарвался. Вообще-то он просто споткнулся о магистра Йоду. Ну, не заметил в толпе – с кем не бывает? И угораздило же его опрокинуть тарелку супа прямо на Марка, на его новенькую чистенькую тунику! Драка вспыхнула моментально. Безо всяких прелюдий, во время которых магистры смогли бы растащить падаванов и каждому прочитать длинную нотацию. Нет, драка вспыхнула в мгновение ока, быстрее, чем вспыхивает бензин, в который уронили зажженную спичку. Пожалуй, таких сражений столовая Ордена еще не знала.
Марк налетел на Анакина, сбил его с ног. Вдвоем они перекувыркнулись через магистра Йоду и принялись мутузить друг друга кулаками. Какая Сила! Все тут же забыли о Силе, когда двое далеко не слабеньких падавана принялись кататься по полу, сшибая все, что попадалось им на пути.
Марк прыгнул на Анакина, сжал его запястья своей огромной лапищей и попытался ударить по лицу. Но верткий пацан ускользнул из-под удара, вырвал запястья из захвата Марка, и скоро уже он восседал верхом на ученике Винду, теребя его за волосы и колотя головой о кафельный пол.
Но не тут-то было. Марк был старше Анакина и намного крупнее. Он пер, как бык. Но в это время подоспели магистры. Кеноби, отчаявшись докричаться до падаванов, взял их за шкирки, но оба вывернулись и продолжили сражение. На помощь Кеноби уже спешили Винду, Ки-Ади-Мунди, Ундули. Кеноби и Луминара Ундули вцепились в Анакина, а Ки-Ади и Винду в Марка. Скоро парней удалось растащить, хотя оба брыкались и рвались продолжать сражение.
- Анакин, - яростно шипел Кеноби на зависть любой змее, - что еще за фокусы? Ты как себя ведешь? А ну прекрати!
В наказание двое падаванов получили традиционные лекции и столовую, которую им предстояло отмыть.
Все покинули комнату, и наказанные остались вдвоем.
«Хорошенький день рождения получается! – ругался про себя Анакин. – Влетело на тренировке, подрался в столовой. Дальше что?»
- Сопляк! – шипел с другого конца разгромленной комнаты Марк. – Из-за тебя тут теперь корячиться.
- Не переломишься! – буркнул обиженный Анакин, возя тряпкой по полу.
Из совместной уборки ничего не вышло. Минут через пятнадцать драка вспыхнула с новой силой. На этот раз инициатором был Анакин. В ответ на очередную реплику Марка, он поднял с полу кем-то оброненный в общей давке сэндвич и запустил в противника, а уж Марк это так не оставил.
Кеноби и Луминара ворвались в столовую в самый разгар сражения, когда на осколках посуды и останках пищи двое падаванов старательно, молча и сосредоточенно калечили друг друга.
- Анакин!
Но крик души Кеноби был проигнорирован в силу обстоятельств.
Падаванов растащили. Но от уборки столовой обоих пришлось освободить: у Марка был сломан нос, а Анакин вытирал разбитую губу и баюкал сломанную руку. Вдобавок оба здорово порезались, пока дрались на осколках, а от одежды остались лохмотья.
Послеобеденное время они провели в госпитале, где снова попробовали начать драку, но на этот раз рядом были целители, и они были начеку. Драчунов растащили. Злые и перебинтованные они отправились по своим комнатам.
Анакин ввалился в комнату, которую он делил еще с четырьмя падаванами.
- Привет, Анакин! – самый младший из его соседей (ему было девять) полез к Анакину на колени. – А что с твоей рукой? Это из-за Марка, да? Зачем ты с ним подрался, Анакин?
Обычно Анакин любил повозиться с Грегори, но сегодня его детский наивный лепет вызвал только раздражение. Да, злиться джедаям не положено, но Скайуокер пылал яростью. Он и не подозревал, что в Силе сейчас горит термоядерным костром и его ярость, как обжигающий всеобъемлющий огонь, чувствую все джедаи в храме, что вздрогнули и заплакали самые младшие воспитанники Ордена, а Совет задохнулся, почуяв огонь ненависти. Йода печально опустил уши и прикрыл глаза, Мейс и Кеноби ежились и недоуменно хмурились.
- Что это? – спросил Кеноби.
- Падаван твой, Оби-Ван, ярость и ненависть испытывает. Горит, пожару лесному подобно.
Мейс передернул плечами.
- Не следовало его учить, - сказал он. – А теперь уж поздно.
- Но Куай-Гон в него верил, - слабо пролепетал Оби-Ван. – Анакин просто сорвался. У него сегодня был тяжелый день. У него день рождения, а все так неудачно сложилось. Вот он и…
- Сорвался! – Йода ткнул Оби-Вана посохом под колено. – Слово верное подобрал ты. Сорвался! Боюсь я, однажды он сорвется навсегда, и тогда уже не вернем его мы. Внимательней будь ты с учеником, Оби-Ван. Кто знает… - Йода замолчал и внимательно посмотрел на Кеноби из-под полузакрытых век.
Кеноби молчал. Он всем существом чувствовал ярость Анакина. А ведь он не всегда такой. Оби-Ван помнил, каким иногда бывает жалостливым, открытым и добросердечным его падаван, как он бросается на защиту слабых и обиженных, не жалея себя. Ему все равно, кому помогать, будь то королева или маленький беспризорник с улицы. Анакин ко всем относился одинаково! Джедай должен уважать и ценить любую форму жизни. Оби-Ван знал за собой грешок: к некоторым расам он испытывал почти физическое отвращение. За Анакином такого не водилось. И Кеноби, кажется, понял, почему. Просто Анакин не боялся. Никого и ничего. Как ребенок, совсем кроха, подходит бывало к огромной собаке и ничего не боится, потому что еще не знает, что та может обидеть. Так и Анакин к любой твари мог свободно подойти и заговорить, предложить свою помощь. Оби-Ван почему-то считал, что таким-то джедай и должен быть. Не смелым, нет, но чутким, отзывчивым и не знающим никаких стереотипов. Ну и что, что клыки? Кеноби с позором вспоминал, как они с Анакином встретили на одной планете гигантскую зверюгу. Клыки у нее были с руку Оби-Вана. Джедай уже прикидывал, как обороняться, а его падаван смело шел к зверюге и трепал по нагнувшейся к нему гигантской морде.
- Да она сама нас боится, учитель! И к тому же она травоядная. А ревет она, потому что не хочет, чтобы мы близко к кладке яиц подходили. Она же мать! Это естественное поведение.
Оби-Ван до этого случая никогда так не краснел.
И вот сейчас этот светлый добрый мальчик пылает ненавистью и злостью почище любого ситха. Оби-Ван попрощался с магистрами и пошел к Анакину расхлебывать последствия происшествия в столовой.
«Он подросткок, - размышлял Оби-Ван, - а значит, его поведение естественно. Пусть лучше Мейс подумает о Марке, которому двадцать три года, а он все не умеет себя контролировать»
Идя по коридору, Кеноби вдруг задумался еще над одной вещью и остановился так резко, что чуть не врезался в двух джедаев.
«А ведь Анакин и к ситху подойдет, как к той зверюге клыкастой, с открытой душой и желанием помочь. Кто знает, сумеет ли Анакин распознать в ситхе зло, если тот не нападет на Скайуокера?»

В это время в комнате Анакин с Грегори на коленях мысленно перебирал способы мести Марку. А Грегори теребил его косичку и рассуждал вслух:
- Ты же ни в чем не виноват. Все могу споткнуться. Знаешь, учитель мне говорил, что джедаю не положено злиться.
Анакин стиснул кулаки.
- Я не могу, Грег! Я хочу растерзать Марка, будь он проклят! Я человек, ситх подери, а не машина! Почему я не могу злиться?! Я тоже испытываю эмоции, в том числе и гнев!
Грегори спокойно продолжал сидеть на коленях и слушать Анакина. Скайуокера он считал кем-то вроде старшего брата, и стремился во всем подражать ему. Как Куай-Гон стал идеалом для Анакина, так сейчас сам Анакин стал идеалом для Грегори и примером для подражания. Не учителю – джедаю Коттону – мальчик задавал все интересующие его вопросы, а Анакину, Анакину он бежал жаловаться на жизнь, Анакину рассказывал сны и только Анакин знал, что Грегори плачет по ночам и мечтает, чтобы у него была настоящая семья, а не Орден джедаев.
- Анакин, - мальчик серьезно посмотрел в лицо Сайуокера. – Мне учитель говорит, что джедаи не испытывают жалости. А я испытываю. Мне тебя жалко. Я не стану джедаем, да?
- Станешь, - ответил Анакин. – Жалость… Как можно не испытывать жалость. Если ты увидишь израненного умирающего человека, как можно не испытать жалость к нему? Неужели магистры сумеют остаться безучастными? Я не понимаю! Не понимаю! Грег, похоже, это я не стану джедаем. Я столько всего делаю, что делать нельзя…
Анакин замолчал. Его гнев уходил, и на смену ему пришло другое чувство, его Анакин ненавидел испытывать – опустошенность и непонимание.
Но в это время в комнату вошел Оби-Ван, и ярость вспыхнула с новой силой.
Анакин ссадил Грегори с колен, и тот убрался подальше от Кеноби, залез к себе на кровать, уселся по-турецки, обхватил руками подушку и замер, искоса поглядывая на Кеноби и Скайуокера.
- Анакин, - начал Оби-Ван, присев рядом с падаваном, - объясни, пожалуйста, что сегодня произошло. Неужели это четырнадцатилетние на тебя так повлияло?
Анакин поднял голову, и на Кеноби посмотрели голубые яркие глаза, в которых сейчас горела ненависть. Джедай мысленно обругал себя за неудачное начало, но все же продолжил:
- Я понимаю, что ты разозлился, когда тебя ударил Марк, но неужели ты не мог поступить разумней? Ты, Анакин, мог прекратить это безобразие. Это не означало бы, что ты слабее Марка, нет. Но ты смог бы доказать, что умеешь себя контролировать, что ты можешь прекратить конфликт. Нужно уметь прощать, Анакин.
Но тот ничего не ответил, разглядывая свои ботинки. Наверно, за время все лекций, что ему прочитал Оби-Ван, эти ботинки были изучены уже досконально.
- Простите, учитель, - проворчал Анакин стандартную фразу, сообразив, что от него ждут ответа.
Оби-Ван мысленно тяжело вздохнул. Вот так всегда. Что бы он ни говорил Анакину, он получал в ответ только «Да, учитель» и «Простите, учитель», а все сказанное пролетало мимо ушей падавана.
- Ты должен будешь извиниться перед Марком.
- Да, учитель.
- И я надеюсь, ты будешь вести себя подобающим образом.
- Да, учитель.
- Анакин, - Оби-Ван замолчал, не зная, что еще ему сказать. А сказать надо было так, чтобы, наконец, пробиться сквозь толстую стену «Да, учитель» и добиться от падавана хоть какой-нибудь реакции.
- Анакин, я хочу, чтобы ты вспомнил, к чему могут привести войны и вооруженные конфликты. Это может быть по-настоящему страшно, Эни. Вспомни твоего друга – Грегори Ллойда.
Анакин вскинул на него голову, глаза испуганно покосились на навострившего уши мальчика.
- Я… Учитель, не надо об этом.
- Подумай, Анакин.
- Я подумаю, учитель, - ответил его падаван, глядя прямо в глаза. А Кеноби покосился на Грегори Ллойда. Что связывает эти двоих ребят? Что-то подсказывало Оби-Вану, что это не просто дружба соседей по комнате. Мальчишки были связаны. В Силе Оби-Ван видел, что оба они тянулись друг к другу. Как братья.
А Анакин сидел на кровати. Он молча смотрел на Грегори, но не видел его. Перед его мысленным взором стоял другой Грегори, шестилетний мальчик.

В черно-красном небе Гешии – планеты, куда они с Оби-Ваном отправились улаживать небольшой конфликт, ярко горело местное солнце. Большой фиолетовый шар стоял в самом зените. Полдень. Но в городе было темно, только тусклые красные фонари на углах испускали свет, но его явно было недостаточно. Местные жители – люди, но очень худые, белокожие и с неестественно большими глазами время от времени проходили по улице небольшими группами. Они жались к стенам и обходили стороной двоих джедаев, которые единственные шли посередине улицы.
- Они нас боятся, учитель, - сказал Анакин. Этот страх, который липкой паутиной окутал весь город, казался Анакину чем-то неестественным и вызывал сочувствие и жалость. Страх был неотъемлемой частью жизни местных людей. Страх не оставлял их ни на секунду.
- Но мы же помочь им хотим! – голос одиннадцатилетнего мальчика гулко пронесся по улицам, а четверо щуплых мужчин испуганно прижались к стене.
О чем думал Совет, посылая Оби-Вана и Анакина на такую планету, как Гешии? Кеноби был слишком молод, чтобы справиться с окружающим его всепоглащающим страхом, а Анакин… Анакин смело кидался на помощь всему, что в этой помощи нуждалось. Он и сейчас смело отошел от Оби-Вана и направился к группе подростков лет семнадцати, которые стояли под фонарем, то и дело оглядываясь по сторонам.
- Привет, меня зовут Анакин, а вас?
Оби-Ван с ужасом уставился на эту картину. У ребенка нет страха. Да, Анакин единственное существо в этом городе, которое ничего не боится.
- Малл, - выдавил из себя один подросток, подозрительно разглядывая Анакина.
- Ригит, - сказала его спутница.
- Нила.
- Крестишл.
- Тодр.
Анакин почесал нос, еще раз оглядел компанию и спросил:
- А что вы делаете?
- Мы работаем, - ответила Ригит. – Нам поручили найти одного мальчика. Он нарушил Закон и должен быть наказан.
- А что он сделал? – тут же поинтересовался Анакин.
Оби-Ван понял, что дальше произойдет и срочно помчался на выручку. Но на его беду Малл уже ответил Анакину:
- Он сказал, что, когда вырастет, улетит с это планеты.
Все подростки в ужасе замотали головами, словно и слышать не могли о таком чудовищном преступлении.
- А разве этого делать нельзя? Я тоже улетел со своей планеты.
На него тут же уставились пять пар одинаковых глаз. А руки детей потянулись к Анакину. Оби-Ван сгреб падавана за шкирку и оттащил в сторону. Пальцы ребят царапнули воздух. Они впятером стояли перед Оби-Ваном, который отталкивал Анакина себе за спину. Кое-как Кеноби удалось убедить ребят, что Анакин сболтнул глупость исключительно по собственному невежеству. Инцидент был исчерпан. Но, как оказалось, не до конца. Стоило подросткам отойти, как Анакин накинулся на Оби-Вана с вопросами.
- Падаван, ты вел себя некорректно.
- Но откуда я мог знать, что это такая чокнутая планета?
- Анакин…
- А почему им нельзя отсюда улетать?
- Потому что все они здесь подчиняются Закону, очень жестокому и созданному сильными мира сего, которые тут и правят. Они могу любому из жителей приказать что угодно. И тот моментально исполнит приказ, каким бы он ни был. Это страшное место, Анакин. Но мы просто должны выполнить миссию, а не менять местное законодательство и…
- Учитель, они говорили о мальчике, - перебил Анакин. - Мы должны найти его и забрать с собой!
Конечно, Оби-Ван протестовал, конечно, пытался остановить Анакина. Но это ему не удалось. Мальчика они нашли быстро. На самой окраине города в полуразрушенном доме. А потом в сопровождении лазерных выстрелов спешно покинули планету. Мальчик оказался Одаренным, и его приняли в Орден, хотя Совет поначалу и завел свою волынку, утверждая, что мальчик стар для учебы. Но Анакин стоял, хмуря брови, пока Совет не согласился.
Мальчонка, худой, бледный, измученный, быстро привязался к Анакину. То ли он доверял ему после спасения с Гешии, то ли он просто нашел родственную душу, но он стал единственным другом Анакина.
Светлый, добрый, но недоверчивый и очень замкнутый.
Единственный настоящий друг Анакина Скайуокера.
Конечно, задание на Гешии они провалили, за что получили взбучку от Совета, а потом лично Анакин получил нагоняй от Кеноби, но только угрюмо молчал и обнимал прижимающегося к нему Грегори Ллойда, того, кто станет потом его врагом.

Грустно как-то.

А вообще хорошие рассказики у вас получаются:)

Спасибо за еще один приятный рассказ. Очень реалистично.

Явственно вижу, как грустный старикашка прикрывает зенки поникшими ушами, чтобы не видеть беспомощного Обивана, неспособного построить своего мелкого падавана.

Да, жизнь у Анакина вообще не сахар
но сейчас в стадии написания четвертый рассказ, там повеселее получается.

Восхитительно!